24-летний ингуш Арби, работающий пожарным в столице Ингушетии Магасе, подвез по бакинской трассе и пригласил на обед. Он живет с матерью Радимхан в поселке Пригородного района, относящемся уже к Северной Осетии. Большая часть населения Майского - ингуши, вынужденные переселенцы, потерявшие дома в осетино-ингушском конфликте 1992 года.
Массовая депортация Сталиным ингушского народа в 1940-х и последовавшее за ней произвольное изменение административных границ через десятилетия стали причиной кровопролития между соседями. Затянувшийся территориальный спор до сих пор не разрешен. У Радимхан на произошедшее после развала Союза свой, вдовий взгляд, спустя столько лет она не снимает траур.
«Мой муж был строителем, - со слезами вспоминает она. - В начале 1980-х по распределению мы вместе попали в совхоз под Курском, поженились, вернулись в Ингушетию. Он никогда не воевал, но той страшной осенью, когда произошло вооруженное столкновение, добровольно вступил в отряд самообороны, чтобы защитить нас, и был убит. Мне с маленькими детьми на руках удалось бежать. Дом в селе Чермен бросили со всем хозяйством».
...Водитель Ахмет остановил грузовик с утятами у развилки на Беслан, напоследок дав указания, как найти Первую школу. Лишь в этом северо-осетинском городке новый учебный год начинается 5-го, а не 1 сентября, потому что День знаний является днем скорби. Десять лет назад первый звонок оказался последним для 186 учащихся школы №1. Вместе с ними погибли их родные, пришедшие на праздничную линейку, и силовики, освобождавшие захваченных террористами заложников – в списках жертв 334 человека.
Горе бесланцев разделила вся страна. Только, если мы все реже вспоминаем о случившемся, в 30-тысячном городке раны по-прежнему свежи. Слишком многих трагедия затронула лично. Избегал лишний раз обращаться к прохожим, особенно к женщинам, но, покупая в ларьке хлеб, поймал на себе печальный взгляд. Из-под шапочки у продавщицы выбились седые, почти белые волосы, хотя, присмотреться – разменяла, быть может, только четвертый десяток. Она догадалась, почему я тут, и заговорила: «1 сентября отправила на линейку детей, старший сын не вернулся... Говорят, время лечит – нет». Все же людям нужно, чтобы сюда приезжали, чтобы не забывался горький урок.
На улице Коминтерна, почти напротив ее киоска, осталась та самая школа, а рядом – новая Первая, носящая имя Героев Спецназа, которые во время освобождения закрывали бесланцев собой. Эту женщину, как и других матерей, потерявших в теракте детей, огорчает, что построенной взамен школе присвоили тот же номер. И совсем неуместным кажется баннер над входом «Хочешь быть первым – иди в Первую».
На территории старой школы строится Храм Бесланских младенцев, недавно возведена стела с именами всех жертв. Прах их покоится на городском кладбище в так называемом «Городе ангелов». Сильно обгоревший при штурме спортзал, где удерживали заложников, накрыт саркофагом. Посередине помещения установлен крест, зажжены свечи. В оставленных разорвавшимися бомбами дырах на паркете – свежие цветы. По периметру висит множество детских фотографий. Сюда несут мягкие игрушки, конфеты, рисунки, иконы, ставят открытые бутылки с водой – девочек и мальчиков почти трое суток мучили жаждой. И хотя над дверным проемом в несуществующий ныне переход, который соединял спортзал с основным зданием, есть табличка «выход», тогда ни у кого здесь этого выхода не было.
Остальная часть школы огорожена лентой из-за аварийности помещений. Мало что поменялось внутри за десять лет. Только среди остатков учебной утвари появились мемориальные доски, а на стенах, выщербленных пулями, - надписи соболезнований от жителей разных городов и стран.
Отрывок из очерка «Кавказ автостопом»