Кавказ автостопом

Март 2015

Передвигаясь автостопом по дорогам Абхазии, Чечни, Ингушетии, Дагестана, Грузии, Армении, Нагорного Карабаха и Азербайджана, автор изучал проблемы взаимоотношений между кавказскими народами, быт и культуру регионов. Серия путевых очерков посвящена дружбе, которая крепче оружейной стали и сильнее политики.

чеченцы и русские

На дух не переношу гадалок и предсказателей. К счастью, перед отправлением ни один нострадамус дорогу мне переходить не стал, тем самым не испортив удовольствия находиться в полном неведении относительно дня грядущего. Другой удачей было врожденное непринятие мистического «13», именно с этой даты августа 2014-го колесо и закрутилось.

Решено было ехать на Кавказ исключительно автостопом. Прелюдия, как добирался от Курска до Воронежа, мало занимательна, потому как не потребовала сколько-нибудь усилий, отвезли по знакомству. Зато на борисоглебской трассе, до которой уже пришлось изрядно прошагать с внушительной поклажей, на минуту задумался – что, собственно, там делаю и на что надеюсь. Так всегда перед тем, как поймать первую машину. Однако то, что с успехом работало два года тому назад во время поездки на озеро Байкал, не потеряло магических свойств – вслед за поднятой рукой с оттопыренным вверх большим пальцем остановилась белая «девятка».

Мудрец из Урюпинска

Запасшись в городской ветаптеке лекарствами для своей большой хвостатой братии, собаковод Паша возвращался домой в поселок. Чувствуя ли угрызения за то, что подвез всего на десяток километров, а скорее по доброте душевной он пытался еще чем-нибудь помочь: звал на обед, просил дальнобойщиков на стоянке взять меня с собой. Тут нельзя не заметить, что мужик по всем признакам был «блатной», и, что для сиделых, но вставших на путь истинный характерно, очень верующий. Оценив на взгляд вес рюкзака, Паша не иначе принял меня за мученика, как многие впоследствии, и приказал, голосуя на дороге, читать «Отче наш», а еще подарил четки. Не то что доедешь, долетишь, говорит, куда задумал! Занимать божеский эфир пустяками и в мыслях не было, но четки я взял, поблагодарив.

После такого благословения грех было сомневаться в успехе предприятия, и вторая машина не заставила себя долго ждать. По иронии судьбы Евгений Глобин возвращался с Курского завода РТИ, везя на урюпинское сельхозпредприятие несколько мотков резины. Существование в Волгоградской области славного града Урюпинска для многих до сих пор остается тайной, хотя кто не припомнит о нем парочку анекдотов? Райцентр, на сотни километров удаленный от всех крупных городов, настолько затерялся на карте, что давно стал символом русской глухомани, о чем Женя говорил даже с видимым достоинством. Сам работяга, в постоянных рейсах почти не видящий семью, он в пути многое осмысляет. Вот и теперь философствовал, в пух и прах разбивая укрепившуюся за урюпинцами анекдотическую славу людей недалеких, а я, как заправский собиратель народного эпоса, только и успевал строчить за ним. «Моя бабушка ездила на лошади, но боялась автомобилей, - вспомнил он к месту. - Мама ездила на автомобиле, но боялась летать на самолетах, а дочь моя летает на самолете, но очень боится лошадей!» Монолог этот не терял просветительского тона все два часа, пока урюпинсий светоч не вынужден был повернуть с волгоградской трассы, как теперь представляется, в царство мудрости и благоразумия.

Зато 32-летний донжуан Сеня, только из Москвы, погрузил в иную реальность – мишурный блеск столицы, где знакомые его богатые дамочки бесстыдно сорят миллионами, покупая ненужные наряды и украшения, разъезжают с личными водителями на Порше и забавы ради привозят из Африки негров себе в прислугу. Где мог волгоградский слесарь таких подцепить? В пивном баре на просмотре футбольного матча. Однако жить в их красивом, но бессмысленном мирке Арсений и сам долго не выдерживает. Излив наболевшее, говорливый собеседник надолго задумался, где будет лучше разбить палатку и, в конце концов, притормозил у знака с крупными буквами «Волгоград».

Железнодорожный вокзал Волгоград

Бедная Настенька

Город еще не оправился от терактов прошлого года. Не искал встреч с теми, кого это коснулось, но познакомился с очевидицей случившегося студенткой Екатериной. А еще, сдавая вещи в камеру хранения на железнодорожном вокзале, невольно прошел место взрыва, где у мемориальной доски лежали свежие красные гвоздики, и оказался на улице Качинцев, там, где был взорван троллейбус.

Было бы, конечно, преступлением не посетить Мамаев Курган, руины мельницы Гергардта, дом Павлова и музей-панораму «Сталинградская битва». На осмотр главных достопримечательностей Волгограда ушел целый день. День, к слову, невозможно жаркий, под 40 градусов, так что люди спасались только под кондиционерами и в водоемах. Неподалеку от «танцующего моста», который в 2010 году раскачало ветром с амплитудой чуть ли ни в метр, находился особо приметный пляж. Одна часть его была огорожена и пускали туда за деньги. Другая имела  таблички, которые купание строго запрещали. Но, что здесь, что там - не протолкнуться!

Город-миллионщик протянулся по акватории Волги на 70 с лишним километров. Путешествие из центра в окраинный Красноармейский район Волгограда завершилось лишь к позднему вечеру, вместив прогулки и на знаменитом подземном трамвае и на обычной маршрутке. Там, где проходит Волго-Донской судоходный канал и возле шлюза №1 возвышается колоссальный, в 57 метров памятник Ленину, повстречалась семья. Александр с отцом и 5-летней дочкой возвращались с дня рождения. У маленькой Насти глаза слипались от усталости, но она безропотно пошла за взрослыми, когда они возложили на себя обязанность во что бы то ни стало отвести «залетного» на пляж у затона. А до туда было еще несколько блоков. Сказать, что не возражал – глядя на ребенка, очень возражал!

Герои нашего времени

Четверть часа прождав на не слишком оживленной, если не сказать почти пустой  трассе, откуда-то из-за спины услышал ободряющее: «Запрыгивай!» Впереди в 30 метрах стоял большегруз, водитель изрядно пробежал в мою сторону, чтобы докричаться. Спустя минуту он скинул с сиденья коробки и прочий хлам, освободив место.

Тельняшка, черные очки без одной дужки. На правом плече - татуировка с парашютом и летучей мышью... Разговор начался с охоты, которой Валентин большой поклонник, и скоро вышел на первопричину такой тяги – контрактную службу в спецназе главного разведывательного управления (ГРУ), считающегося самым подготовленным подразделением российских Вооруженных сил. Ветеран боевых действий, награжденный Орденом мужества – чутье не обмануло, рядом человек исключительный, со стержнем и богатым прошлым. «Секретка» прошла уже как два года», - заметил он, а наша фура пронеслась мимо очередной таблички, предупреждающей о возможных грабежах на дороге.

Ему было 19, когда ушел в армию. Под Краснодаром в «учебке» предложили контракт. ГРУ строго отбирает ребят, но воевать учит по-настоящему – пользоваться любым оружием, драться подручными средствами, вплоть до плотно свернутой газеты, применять бесконтактный бой, минировать, проводить захват зданий и автоколонн, распознавать следы. На учения в его часть приезжал Президент России Владимир Путин.

«Мы инсценировали захват колонны автомобилей, - вспоминает бывший военный, меж тем за окном полыхает трава, навстречу с воем проносится пожарная бригада. - Дорогу в ущелье заминировали, со взрывчаткой переборщив, так что наскочивший на фугас «УАЗик» подлетел на все два метра. Как старший группы я должен был лично доложить о проведенной операции, Путин объявил всем бойцам благодарности». Но затем последовали реальные бои – ликвидация бандформирований на Северном Кавказе и война в Грузии... На последней остановились подробней.

дальнобойщик

«Наша группа находилась на учениях в Абхазии, но 8 августа 2008-го была в Цхинвали, - говорит Валентин. - Было ясно, грядет что-то нехорошее. За несколько дней до нападения живущих в Южной Осетии грузин о чем-то предупредили, они в спешке покинули город. Начался обстрел мирного населения, в близлежащие села, а потом и в сам Цхинвали вошли грузинские танки. При мне один из них расстрелял белую «семерку» с семьей осетин и двумя маленькими детьми, пытающимися спастись. Этот эпизод описан киевским военным журналистом, который в тот момент сам едва не погиб под огнем. Только те, кого он принял за ополченцев, схвативших убийц, были наши миротворцы».

«Нам доставил хлопот снайпер, положивший несколько солдат-срочников, когда те по неопытности закурили ночью или включили сотовые, - продолжает водитель. - Мы поспрашивали на грузовиках батареи и лампочки, соорудили подобие гирлянды и по очереди включали их, а снайпер стрелял по огонькам. Когда он потерял контроль и трижды пальнул из одного места, его схватили в плен».

Более всего Валентина удивило, что мирные грузины, не покинувшие Южную Осетию, помогали российским военным, угощали вяленым мясом, лучшим своим вином и самодельным пивом... На этот раз заводское пиво из города Волжского он вез на байк-фестиваль в Анапу, но я сошел раньше.

Не за военные заслуги, но также как Валентин достойные называться героями своего времени люди живут в провинциальном городке Котельниково. Талантливый, известный в Волгоградской области музыкант Анатолий Буйлин учился в Курске, благодаря чему мы познакомились восемь лет назад. Непростая у него судьба, начавшаяся с далекого Ташкента. Суждено было родиться с очень тяжелым недугом, так что вся дальнейшая жизнь превратилась в борьбу за выживание. Болезнь прогрессировала, пожирала изнутри, Толя перестал узнавать родных... В критический момент его спасла музыка. Елена Евгеньевна, мама Толика,  пожертвовала личным счастьем и хорошей работой ради того, чтобы дать сыну шанс стать таким, как все. Они переезжали из города в город, чередуя врачей с музыкальными преподавателями, далеко не все из которых брались учить инвалида. А кем он являлся для остальных? Елена Седова и сама педагог, понимала это лучше всех, но с еще большей самоотдачей посвящала себя сыну. Только теперь, глядя на этого парня, который руководит тремя самодеятельными коллективами и играет на шести музыкальных инструментах, у которого во время репетиций под окнами собирается толпа слушателей, никогда не подумаешь, через что ему и его близким пришлось пройти. Лишь в песнях, которые он сочиняет, особая грусть...

Человек в футляре

Жителям по всем показателям скромного городка Котельниково в одном можно позавидовать – близости Цимлянского водохранилища, искусственного моря с крупными портами, частым штилем и чайками на широких песчаных пляжах. Оно достигает 38 километров в ширину, а растянулось и вовсе на 180. Местные возражают: что толку, если нет работы? Выкручиваются кто как может. Сергей Сергеевич, с семьей которого мы выехали на водоохранку, только вернулся из Владивостока, где трудится на военном заводе.

В иссушенной солнцем степи, уединенность которой не нарушали случайные деревца вязов и татарских кленов, уныло топорщился указатель «Волгодонск 66». До времени отложив ответ на вопрос «Зачем?», сворачиваю с основной трассы, садясь в попутные «жигули». Бывший милиционер Иван очень переживал из-за событий на Украине, в Киеве живут его родные, а общение практически сошло на нет. Узнав, что в моем маршруте есть Чечня, улыбнулся. У него там 11 двоюродных братьев и сестер – много лет назад один чеченец украл в невесты тетю Ивана, русскую, они, однако ж, счастливы. Минуем атомную станцию и несколько гигантских цехов «Атоммаша» - крупнейшего в России предприятия по выпуску продукции для ядерной энергетики.

Волгодонск

Если в Курской области, равно как и в десятках других регионов на новые церкви ставят купола, они с большой долей вероятности отлиты в Волгодонске. Ничем иным серый городок радовать не спешил. Рядом на остановке ждал автобус щуплый мужичок со слезящимися глазами. «Ты зачем, - обращается с укором, - без денег путешествуешь? - Надо получать профессию, идти зарабатывать. И какой смысл вообще куда-то ездить?» Заключил же тем, что в нашей стране ничего интересного нет, а от людей добра не жди. Чем не чеховский «человек в футляре»: одна и радость - медленно состариться, да тихо с тоски помереть.

До темноты остановился фургон с дорожными рабочими. Весь день они укладывали асфальт. Теперь лихо вспоминали небывалое пекло: 40 градусов сверху и 80 снизу – от раскаленной смеси. Сергей долго вертел в руках пустую бутылку, попутно делая экскурс в новые строительные технологии, затем... выкинул ее в окно. Минутой раньше он говорил, что уборка обочины входит в его обязанности. «Тогда нам точно будет, чем заняться», - с готовностью пояснил.

Остальные работяги, выпив наспех разбавленного спирта, дремали. Один только, сидящий напротив меня, вдруг продрал глаза, что в полутьме произвело весьма зловещий эффект: «Ты, брат, осторожней в палатке-то ночуй, в Калмыцких степях волки водятся... даже двуногие». И продолжил спать.

Про загадочность русской души

Стоишь, бывает, на дороге подолгу, как в то утро. Одно радует – водители все-таки реагируют и знаками объясняют, почему не могут подвезти. Вот остановилась пурпурная Нива, мой восторг. Да еще супружеская пара – беспроигрышный вариант, что возьмут. А мы, говорят, только до Мокрого горшуна. «Ну хоть дотуда», - отвечаю, хотя как не искал потом на карте такой населенный пункт - не нашел. Пробурчали что-то невнятное и уехали. И только Иван на водовозе, при мне успевший сделать три рейса в соседнее село, на четвертом, наконец, предложил подвезти.

Все чаще встречались дагестанцы. К представителям этой горной республики отношение было заочно хорошее. В армии служил под началом двух офицеров из Дагестана, один из которых сделал своим помощником. Капитана Муталлиева и старлея Исхакова часто ставили в пример. Суровый климат крайнего севера не выморозил в них понятия о воинской чести.

Новые знакомые - чабан Имин и его друг предприниматель Ибрагим на пути в столицу Калмыкии Элисту поражались, до чего этнически непрост Дагестан: 36 народностей, у каждой свои традиции и язык. Имин – аварец, Ибрагим – даргинец. Их родные наречия настолько разные, что единственным вариантом понимать друг друга остается русский язык. Убедили: Дагестан слишком красив, чтобы его не посетить. Но в скобках вынуждены были заметить: в последние годы там менее спокойно из-за распространения ваххабизма – религиозно-политического движения, агрессивно настроенного даже по отношению к мусульманам, придерживающимся традиционного Ислама.

В главном буддийском храме Элисты хуруле «Алтн Сюме» у 9-метровой золотой статуи Будды во второй раз за день встретился немец Оливер, путешествующий с другом по России. Столица Калмыкии привлекла их восточной экзотикой – парками, скульптурами драконов и культовыми сооружениями причудливых форм. Даже последнего циника заставит задержаться на центральной площади  умиротворяющая картина - дети крутят молитвенный барабан в восторге от того, что тот отзывается звоном колокольчика, на фонтане-лотосе с гитарами сидит беззаботная молодежь, а рядом степенные калмыцкие дедушки играют в шахматы.

буддийские храмы Элисты

Когда удалось выбраться за черту города, почти стемнело, но хуже, что заморосил дождь. Мокрый автостопщик – существо в высшей степени неудачливое. Однако, поймать попутку посчастливилось: Паштет, Саня, Вовчик и Старый оказались «реальными пацанами», что можно было заключить, едва сев в «Жигуль». В Элисте бригада укладывала тротуарную плитку, теперь же ехала домой в Ставрополье, где у них свое небольшое производство. Саня, когда услышал о Курске, приуныл. С ним, точнее с АПРК «Курск» у него связаны невеселые воспоминания. После распределения на флот в 1999 году попал на подводную лодку «Бегемот», где следил за реактором, в то время как его товарищ был отправлен на субмарину, затонувшую 12 августа 2000-го.

Впервые случилось, чтобы водитель позвал к себе ночевать. Тут же Вовчик превратился во Владимира - примерного семьянина, доброго мужа и отца трех красавиц-дочек. Какие ни существуют блага для человека с дороги, все было предложено, а на любую попытку уменьшить их хлопоты Владимир и его супруга Елена заботились еще больше. В наш век всеобщей подозрительности они оставили чужого человека в доме, где при желании было что украсть, рядом с маленькими детьми. Да то же скажем про всех водителей, бескорыстно берущих в машину незнакомца. Пока есть такая закономерность, России ничто не страшно.

Привет из Ставрополя

Туркмен Расул, семь лет проработавший в сельской школе учителем физкультуры, ехал по делам в Ставрополь. Мельком показав в городе любимые места, оставил меня в центре. И - несносный дождь, опять. У доски почетных граждан под зонтиком с фотоаппаратом прохаживался парень, явно не местный и, похоже, иностранец. Не вчерашний ли гость из Германии? Очки похожие, но этот выше. А он, как позже выяснится, в свою очередь подумал, не немец ли я или еще откуда из Европы – распространенный за рубежом образ бэкпекера (человека с рюкзаком, путешествующего «диким» способом) никак не ассоциировался у него с россиянином. Возле памятника Ильичу он нагнал, чтобы утолить любопытство и пригласил в кафе на чашку чая.

39-летний Тод Принс оказался известным американским фотографом и журналистом, более 10 лет проработавшим в Москве. Сначала в редакции англоязычного издания о России «The Russia Journal», потом в крупнейшем международном агентстве финансово-экономических новостей «Bloomberg». Был на приеме у Президента России Владимира Путина и Дмитрия Медведева, в то время 1-го зампредседателя Правительства РФ. В списке прошлых встреч и телефонных бесед Принса немало государственных и политических деятелей, бизнесменов. Это и президент Азербайджана Ильхам Алиев, и глава корпорации «Северсталь» Алексей Мордашов, и даже руководитель фонда «Сколково» Виктор Вексельберг. Самым же примечательным для нью-йоркера, чья юность пришлась на годы «холодной войны», стало интервью с последним генсеком ЦК КПСС, экс-президентом СССР Михаилом Горбачевым. Это было в 2006 году на 15-ю годовщину развала Союза.

«Попросил Михаила Сергеевича о встрече, он приехал в редакцию, - вспоминает журналист. - Для меня этот человек был и остается знаковой личностью. Наше поколение помнит Горбачева по новостям, встрече с Рональдом Рейганом в 1985 году, разговорам в школе. Во время августовского путча в 1991-м я готовил урок по истории «холодной войны», когда услышал от отца о происходящем в Москве. Он в те дни как и большинство американцев не отрывался от телевизора. Теперь же человек, управлявший одной из самых могущественных в мире империй, сидел в соседнем кресле, объясняя ее крах. Я спрашивал, что он изменил бы, будь возможность вернуться назад...

Выйдя на улицу, говорили о разном. О его внучке, например, которая училась на журфаке. Та часть разговора не записывалась. Перед тем, как сесть в машину, Михаил Сергеевич глубоко задумался и тихо произнес что-то вроде «слава Богу, не пролили кровь, это был бы кошмар». Но говорил уже будто самому себе, словно забыл, что не один. Тот момент, как мне показалось, был самым истинным за все интервью. Подобно любому руководителю Горбачев, наверное, совершил ошибки, многие обвиняют его. Но, думаю, через поколение россияне переоценят его правление, кризиса тогда было сложно избежать».

В момент нашей встречи Тод занимался фотопроектом о жителях России. За год с небольшим он собрал более 500 портретов: от соловецкого монаха до оленевода на Ямале. Загорелся приехать и в Курск, что не преминул сделать, когда я вернулся.

...Затих голос комментатора с центрального стадиона - ставропольское «Динамо» выиграло у футбольной команды из Астрахани со счетом 1:0. Пенсионеры интеллигентного вида устроили перед сном массовые оздоровительные прогулки по городским скверам и висели на деревьях - с профилактической целью. Рыжеволосые школьницы на Площади Героев следили за исчезающим в дымке горизонта солнцем. С американцем Тодом и местным студентом Артемом, составившим компанию на весь день, пришло время прощаться. Город запоминается людьми.

Как пахнет счастье и как война

Алеша из Ставрополя напоминал богатыря из сказки - крепко сбитый, добрый и русскостью пропитанный до глубины души. Всем своим нутром, простым и одновременно задиристым, он стремился к справедливости, порядку. Обеспокоенный происходящим в Новороссии, говорил порывисто и, кажется, ничуть не преувеличивал готовность сорваться на Донбасс, чтобы прекратилось кровопролитие. Держать оружие уже пришлось – перед дембелем в начале 2000 года командировка в Чечню. Он, как и теперь, водил грузовик, только не с канцтоварами, и ехал по обстреливаемым дорогам, со всех сторон обложившись бронежилетами. Недавно Алексей получил заказ в Грозный, его супруга попросилась с ним. Она родом оттуда, бежала с семьей в 1993-м. Нашли их брошенный дом: ворота остались прошитыми автоматными очередями...

«Поберегись!», - крикнул ремонтникам на мосту другой мой водитель Альберт, высунувшись из окна старого «ЗиЛа». Однажды дагестанец-весельчак также вез сено на армавирский конезавод и прямо в реку уронил несколько стогов. У Альберта своя ферма неподалеку, открыть которую стоило немалых трудов, но в сельском хозяйстве он преуспел.

Краснодарский Армавир является самым «армянским» городом России, каждый десятый житель - выходец с Южного Кавказа. Для них в апостольской церкви как и полтора века назад службы ведутся на родном языке, действует воскресная школа, где желающие изучают язык и национальную культуру. На улицах Армавира много социальной рекламы, ратующей за мир и общечеловеческие ценности, прославляющей армавирских врачей, ветеранов, учителей и заводских рабочих. Автобусные остановки пестрят призывами: «Доброта всем к лицу, будем добрее!» А над входом в роддом крупными буквами написано «Здесь рождается счастье».

Но даже вполне счастливому человеку пытаться остановить бензовоз дело почти безнадежное. На машинах с опасным грузом у пассажира должно быть специальное удостоверение, я и не поднимал руку. Когда МАЗовская цистерна стала на обочине, был уверен, что здесь ни при чем, однако водитель замахал из кабины.

Александр отвез дизтопливо по назначению и теперь пустой возвращался на базу в Лабинск, после чего сразу собирался в Майкоп, столицу республики Адыгеи. За последние десять лет подобных рейсов у него были сотни. Работать по специальности учителем истории и права помешала отметка в военном билете об участии в ликвидации бандформирований на территории Чеченской республики. Попал в набор, который восполнил брешь в составе 131-й майкопской бригады, потерявшей при штурме Грозного в новогоднюю ночь 1994-1995 годов около двухсот солдат и офицеров.

Хоть говорят, у войны не женское лицо, для Александра пережитое вылилось в воспоминание о полковой медсестре. Военные на нее только что не молились. Вдова погибшего офицера пошла служить, чтобы прокормить ребенка, но борт, на котором она перевозила раненых, был сбит. Саша работал на месте крушения вертолета и нашел от общей любимицы лишь руку... «Знаешь запах, когда сверлят гнилой зуб? - спросил он. - Это запах войны. Грязь, пот, клопы и гарь от пожаров... Война – это страшно».

И коня на скаку остановит...

Майкоп, где подобно Москве есть район Черемушки и Парк имени Горького, столичным размахом не поразит, но увлечет любителей промышленного туризма. Гидроэлектростанция на реке Белой, построенная еще в 1950 году, видна и слышна за версту. Летом собираются толпы детей и подростков, ныряющих с искусственного водопада.

Майкоп

Задержался вечером ради Соборной мечети, подаренной адыгейцам богатым шейхом из Арабских Эмиратов. Шумаф, смотритель мусульманской святыни, был настолько добр, что предложил там переночевать. По тому же, без конца встречавшемуся душевному участию незнакомых людей «спрятали» меня на следующий день и в одном санатории на черноморском побережье. Чтобы отдыхающие или дежурные администраторы выдали – ведь нет, как бы не велик был страх получить от начальства нагоняй.

Самым неожиданным образом осуществилась детская мечта побывать в гремевшем на весь СССР детском центре «Орленок». Курянка Ольга, долгое время работавшая в лагере вожатой, устроила экскурсию по его огромной территории и «дарила» (здесь иначе не говорят) легенды о синем крабе, лестнице любви и домике гнома – дети, приезжающие отдохнуть со всей страны, обожают эти истории. А в Лазоревском на центральной площади  музицировала латино-американская группа из Перу «Кенаска».

Сочинский Олимпийский парк наводнили электромобили, вовсю кипело строительство площадки для гонок «Формула-1». Пущенная к ХХII-м зимним играм электричка «Ласточка» только и успевала выпускать на перрон все новые и новые толпы гуляк. Отдыхающих хватало даже в Красной Поляне, при всей ее дороговизне.

Прохождение КПП на границе российского Адлера и абхазского Псоу не заняло  много времени. Первым же моим водителем стала молодая женщина, чего прежде не происходило. Гаяна и ее 6-летняя дочка Аня ездили в Россию купить таблетки для знакомой старушки, в Абхазии цены на лекарства и продукты выше. Говорит, долго жила одна, без мужа, поэтому всему научилась сама – и водить машину, и «болгарку» держать, и делать всю мужскую работу по дому. «До сварочного аппарата пока не добралась!», – шутит. Такая точно коня на скаку остановит.

«Против кого воюем?»

Маршрутчик Лёсик из Гагры, узнав, что никто до сих пор не брал с меня денег, попросил забрать 20-ку, в данном случае уместную, назад. Здесь в обращении наши рубли, у большинства абхазцев российское гражданство, принятое во время замены советских паспортов, но это не Россия. Абхазия – независимое государство. Впрочем, ее право на суверенитет отрицается большей частью мира, и в первую очередь, соседней Грузией. После резни 1992-1993 годов - Грузино-абхазской войны - преступно жестокой со стороны обеих воюющих сторон, любимый советскими гражданами «райский» уголок надолго таковым быть перестал. Сегодня туристов много, лишь они да вино с мандаринами кормят гордый народ. В чем тут секрет? Море на абхазском побережье и правда кажется бирюзовее.

Озеро Рица с относящимися к нему водопадами, гротами и дачей Сталина проехал в компании калужанина Мити и питерца Артема, взявших детей полюбоваться красотами Абхазии. Митина семья привыкла переезжать с места на место, но особо отличилась его сестра. Отучившись в МГУ имени Ломоносова на геофизика, Женя Рылова в конце августа 2013 года в одиночку отправилась в кругосветное путешествие. Отчеты о своих передвижениях за все 273 дня публиковала на сайте towel42.org.

Серебристая Ауди, пролетев мимо с полкилометра, вернулась. Модный пенсионер Павел в залихватски надвинутой на брови шляпе и до блеска начищенных туфлях спешил в Сухум. Перекрестившись на Ново-Афонский монастырь, вернулся к рассказу о внуке. Тот проходил срочную службу в Вооруженных силах Абхазии. Республиканская армия сравнительно небольшая - численность личного состава едва превышает две тысячи человек, но в стране, чье существование напрямую зависит от ее боеспособности, каждый мужчина до 55 лет - потенциальный солдат. На резервистов командование и делает основной упор, ежегодно проводя войсковые сборы. «Хочешь мира – готовься к войне, - подытожил Павел. - Всего-то хуже, что любая пуля, пущенная в сторону Грузии, на самом деле может попасть в брата».

Абхаз имел в виду даже не духовные связи своего народа с грузинским, хотя их часто отрицают, а кровное родство. У него в роду и русские, и грузины, и абхазы. Смешанные браки до раздела власти были обычным делом, поэтому по разные стороны баррикад оказались не чужие друг другу люди, и, если верно его предположение, что треть грузинских и абхазских семей образованы в результате смешанных браков, масштаб драмы колоссален.

война в Абхазии

Чем ближе к столице Абхазии, тем больше напоминаний недавней войны – брошенных зданий, воинских мемориалов с именами погибших, следов от пуль на облезших стенах. В Сухуме на главной площади за пустым постаментом, где когда-то стоял памятник Ленину, возвышается остов сгоревшего 12-этажного Дома правительства, так и не восстановленного после боев за город в сентябре 1993-го.

Судьбоносный «пятак» и встреча мага

В МВД Абхазии отговорили ждать пропуск в Сванетию, так что первоначальный план перейти в Карачаево-Черкесию через Клухорский перевал пришлось оставить до лучших времен и возвращаться в Россию прежней дорогой. Было 1 сентября, после школьных линеек юные абхазцы разбрелись по кафе на набережной, со мной же произошла странная вещь.

Конечно, все дело в том «пятаке» - пяти рублях, которые сухумец Гоша настоял заплатить за проезд в троллейбусе. Ты, мол, гость и оставь спорить. Но в итоге через пару часов я оказался у той же остановки напротив вокзала, снова в ожидании  троллейбуса №1. Как и первый раз вышел напротив супермаркета, направился той же самой дорогой прямо и на знакомом тенистом пятачке стал голосовать. Теперь никто не препятствовал отдать монету, и все пошло как надо. Но тогда...

Остановилось такси. Говорю: нет, спасибо. Водитель: «Садись, подброшу до Нового Афона!» И убрал шашечку. Парень компанейский, легко сходился с людьми, так что скоро поехали обратно в Сухум. Как же отказаться на предложение погостить у коренного жителя?! Супруга его, предупрежденная и уже хлопотавшая, открыла баночку с домашним мандариновым соком. Сам хозяин готовился показать в городе что-нибудь новенькое, незамеченное прежде, а на следующий день самому отвезти в Адлер.  Довольный, я и ездил с Артуром, пока тот решал оставшиеся дела. Но, вот, он чем-то вызвал негодование жены, поругался по телефону и, расстроенный не меньше моего, оставил на ближайшей остановке. Просто перст судьбы, в кармане валялся отложенный «пятак».

Зигзагообразный участок сухумской трассы «тещин язык» миновал трижды. Хотя водители были разные, каждый не преминул спросить, отчего он так назван и в третий раз пришлось догадаться: «потому что длинный?» Они добродушно улыбались, видимо, у всех дома имелся персональный «тещин язык».

Странности первого дня осени не заканчивались. В вечернем городе Гагры меня остановил бородатый мужичок в очках. С ведром груш в ногах он горячо втолковывал что-то супружеской паре, явно этим утомленной. Даже по услышанному  можно было не сомневаться - беседа, как и сам затеявший ее, из ряда вон. Сам почти на то напросившись, я попал домой к парапсихологу и психоэнергетику Владимиру, который представился Русским Магом...

Гагры

Спасатели «неземные» и обыкновенные

Маг Владимир жил на первом этаже панельной многоэтажки. Прежде чем пригласить в свое холостяцкое жилище, он проделал на пороге ряд непонятных процедур: потряс ногами, сказав сделать то же, и начертал в воздухе фигуры – что-то там «закрыл». Хозяин однокомнатной квартиры ничуть не преувеличивал, предупреждая, что спать придется в коридоре. Дома жуткий бардак: в узком проходе, оставленном среди гор мебели, пирамид нерабочих телевизоров и книг нужно было еще постараться, чтобы двоим разойтись. Ремонт не делался лет 20, дверной проем в ванной вовсе пустовал. Дополняли картину дрова, сложенные у кухонной печки-буржуйки - на зиму, и затененные окна, окутывающие внутреннюю обстановку полумраком.

Не осудим Владимира Петровича за беспорядок, «земное» ему давно неважно. Ради себя пальцем не пошевелит, но другим поможет. Речь не о каше и ночлеге, любезно  предложенных – это для него, опять-таки, мелко. Житель Гагры считает своей работой воздействие на уровне мыслей на первых лиц государств, предотвращение военных конфликтов и мирового коллапса. Написал в Кремль три «Обращения к народу» - воззвания к осмыслению современного состояния России и путей ее дальнейшего развития. Ученики-последователи разместили письма в Интернете.

Питается Владимир скудно, свидетельство чему пустой холодильник, но как и в молодости лазает в горы, укрепляя дух. Тесная квартирка мага богата на места с особой аурой, вторгаться в которые мне строжайше запретили. Совсем ничего не нарушить было трудно, но не брызгать водой в умывальнике худо-бедно удавалось.

Абхазия осталась позади, последовали новые встречи. «Если негде переночевать, стучись в пожарную часть, не прогонят!» - Чаще такое слышишь о церкви, но Арсен, пожарный с туапсинской нефтебазы, не сомневался в людях своей профессии. Спасатель пригласил на обед. Затем повез жену в роддом, заодно добросив обратно до трассы и меня.

Кому суждено появиться на свет в Туапсе, а Дмитрий, очередной водитель, назвал себя ребенком комсомольских строек. Родители познакомились в 1969-м на закладке Камского автозавода и с чуть подросшим сыном махнули в Восточную Сибирь «ударять» по Байкало-Амурской магистрали (БАМ). Во время сочинской олимпиады Дима работал трактористом на бобслейной трассе. Оттуда и ехал, в Красной Поляне скоро собирались начать тренировки российские спортсмены.

Навеки с Россией

«Ты залезай, - выразительный армянин с горящими глазами помог забраться в кабину эвакуатора. - Я ведь тоже любитель попутешествовать, только по воздуху!». Вардан живет в Черкесске. Оттуда на своем мотодельтаплане летает до Черного моря и в другие города. Одной заправки хватает на 600 километров. Сверхлегкой авиацией пилот «заболел» несколько лет назад и без неба, говорит, уже не может. А у бухгалтера Елены, с которой мы ехали из ставропольского Невинномысска в Ессентуки, другая страсть – японские автомобили. Первый свой «Ниссан» пригнала из Владивостока за 10 000 км, теперь обкатывала «Тойоту», а дочке в тот день купила «Хонду» - Аня ехала за нами.

Дом Лермонтова в Пятигорске

Кавказская здравница Ессентуки уже две сотни лет привлекает гостей особым составом минеральной воды, излечивающей разные болезни. Помимо целебных источников пользуется спросом грязелечебница имени Семашко. Припугнув хвори двумя стаканами минералки из бювета, можно было отправляться в соседний Пятигорск – по «лермонтовскому» пути, включающему место его дуэли на склоне Машука. До чего на Кавказе любят русского поэта! Мой приятель-ингуш Мохаммед, суровый на лицо, смягчался, когда читал по памяти стихи Михаила Юрьевича. Один дагестанец назвал его вершиной, превосходящей горы Эльбрус и Казбек, а знакомый грузин – вечным другом Грузии.

В Минводах с населением меньше 80 000 человек действует международный аэропорт. Галина, встретившаяся на улице, только прилетела прямым рейсом из Тель-Авива. Женщина не была здесь 15 лет, я и того больше – никогда прежде. Упущение, как выяснилось, не слишком досадное. Моряк-нахимовец Игорь, служивший старлеем на Балтийском флоте, отвез на следующее утро назад в Пятигорск.

На въезде в Нальчик возвышается мемориальная арка «Навеки с Россией», установленная в 2007 году к 450-летию присоединения Кабарды. А напротив музыкального театра в центре города стоит памятник Марии Темрюковне, второй жене Ивана Грозного. Брак скрепил союз тогда еще отдельных государств. Пока суть да дело, 29-летний балкарец Замир, привезший меня сюда, сделал еще рейс в Минводы. Он водитель на швейной фабрике, возвращал поставщику бракованные ткани, вечером же собирался в Приэльбрусье и снова был не против моей компании.

Миновали блокпост с БТРом и вооруженными солдатами – в Баксанском и Эльбрусском районах не так давно проводились контр-террористические операции. Боевики исламского подполья скрывались на руднике недействующего Тырныаузского вольфрамо-молибденового комбината и на окраине шахтерского городка. В остальном Тырныауз – занятное место. На главной улице среди многоэтажек пасутся коровы. Мы навестили родителей Замира. В семье очень почитают стариков. Они приготовили в дорогу лепешек из пшеничной каши – по местному рецепту.

Поведав легенду о снежном человеке Алмасты, живущем в Кабардино-Балкарии, Замир вернулся к вещам более реальным, но не менее интересным – справа огнями светился поселок Нейтрино. Здесь живут ученые из Баксанской нейтринной обсерватории. Они изучают Солнце, ядра Галактик и прочие объекты Вселенной с помощью галлий-германиевого подземного телескопа, находящегося на глубине 3500 метров. Спуск на подземную станцию находился рядом.

Восхождение на Эльбрус

Завтра была... зима

Для ночевки в палатке у подножия Эльбруса стало холодновато. К счастью, у Замира  друзья на альпинистской базе. Утром взгляд упал на красочный плакат-воззвание: «Пока ты молод и силен, иди к вершинам на свиданье». Куда деваться – пошел. Взял напрокат снаряжение, консервов про запас, в МЧС прошел инструктаж и, оставив лишние вещи у доброй бабушки, от поляны Азау начал подъем. «Канаткой» пренебрег – покорять гору, так по-честному! Погорячился, как и со всем остальным за два дня пребывания в эльбрусских снегах, но деваться уже было некуда.

Любое приключение, забавное и не очень, начинается обычно с развилки. И, конечно, на этот раз выбранная дорога оказалась ложной, закончилась пропахавшим ее строительным бульдозером. Стемнело. Но небо оставалось ясным и луна ровно освещала снежный покров. Впереди маячил огонек и «кошки» на ботинках крепко впивались в скользкий наст, предохраняя от расселин.

В первом часу ночи постучался в дверь – сначала не понял, чего именно. Три футуристических модуля с круглыми иллюминаторами оказались горным приютом. Он выше станции «Бочки» на высоте около 4 000 метров. Низкий сезон, постояльцев не было. Сторож Шерапи пустил меня в цилиндр, служивший кухней и обеденной. Налил горячего кофе, потом еще чашку. Достал теплый спальник, посмеявшись над моим. Сказал «уничтожить» съестное, которого на столе в изобилии, и устраиваться на диване, а сам ушел спать в пристройку.

На рассвете подъем продолжился. Можно акклиматизироваться и хоть сколько быть натренированным к длительным переходам в обычных условиях, но нагрузка в горах с этим несопоставима. После нескольких часов восхождения 10-20 шагов вызывают чувство, словно на время бежал стометровку. Вместе со мной наверх неорганизованно ползла кучка европейцев. Позади уже были скалы Пастухова, к 5 000 остался один. А западная, максимальная вершина Эльбруса - 5642 метра.

Как здесь и случается, погода вдруг испортилась, налетела вьюга. На косом траверсе стоял брошенный гусеничный ратрак. Проверил - кабина не заперта. Через разбитые стекла внутрь наметало, но я закутался в спальник и попробовал уснуть – набраться сил и переждать метель. Однако и спустя два часа лучше не стало. Наверх прошел, быть может, еще с 50 метров, когда и в десяти шагах стало не видно. Один за другим в снежном вихре потонули красные флажки, обозначающие тропу: сначала потерялся ближайший впереди, потом – пройденный...

Эльбрус

По Моздоку «беженцем»

Пурга ненадолго стихла, дав возможность повернуть - скорее назад. Бросил последний взгляд на гусеничный ратрак: холодное, но все же укрытие, и, стараясь не потерять ориентиры, осторожно спускался. Нужно было добраться хотя бы до верхнего приюта - к людям. Сильный ветер все задувал снег в лицо, внезапным порывом едва не сбив с ног. Должно быть, прошло много времени - уже обледенела одежда, когда впереди сквозь ночь и вьюгу пробились огни. Дверь одного из вагончиков открыла альпинистка Карина. У нее 140 восхождений на Эльбрус. Вскипятила чайник и позволила вздремнуть до утра.

Сутки спустя я ехал в город Прохладный. Трасса проходила через село Заюково по едва ли не самой длинной на Кавказе улице Кирова, протянувшейся на 15 километров. У водителя, 27-летнего жителя Тырныауза Мурата, есть семья, двое пацанов. Жену он... украл. Один чеченец рассказывал, что в их республике с этим борются, утверждая в мысли, будто делают так только мужчины, за кого добровольно никто не идет. Но даже и в Чечне, где за деяние введен штраф в миллион рублей, девушек продолжают красть. Что уж говорить об остальном Кавказе, по-прежнему тяготеющем к горским обычаям.

Впрочем, похищение чаще носит формальный характер и невеста, как сказано в известной киноленте Леонида Гайдая «сама мечтает, чтобы ее украли». Со своей будущей женой Мурат дружил 3,5 года, пока его друзья не провернули это дело. Он сам не раз участвовал в обряде. Даже без ведома жениха – тот никак не мог решиться, вот товарищи и решили помочь.

Валентина из Ставрополья, ехавшая за рулем небольшого грузовика», себя украсть вряд ли позволит. На рынок североосетинского города Моздок ей нужно было за фруктами для своего магазина. Цены там и правда приемлемые. Показательно, среди прочего стоял киоск с разобранными солдатскими сухпайками: армейские галеты по три рубля за пачку, каши с мясом за 20, консервированные борщ и щи по «червонцу». Моздок, расположенный всего в 15 километрах от Чечни, в прошлом самой неспокойной республики Северного Кавказа, окрестили «камуфляжным» городом. Значительную часть его населения составляют военные, здесь же находится крупный аэродром.

Проверка документов на улице закончилась угощением в «ментовской» столовой. Братья-полицейские Арсен и Алан вместе с остальными упорно называли меня беженцем из Украины, как не старался их разубедить. Так бы и ходил «беженцем», не разреши мне в одном из магазинов оставить рюкзак.

На выезде из города за мостом через реку Терек стоял пропускной пункт. Силовики пробили мой паспорт по компьютеру и, видимо, оставшись довольны, вызвались сами поймать машину до Грозного. Дорога была не основная, и 95-й регион все больше шел по селам. Уже когда стемнело, нам повезло с попуткой.

Руслан и Мохаммед ехали почти до самого города в ближайшую к нему станицу. Возвращались из Ставрополя с больничного обследования. По их словам своя медицина «хромает». По пути они показывали нефтяные месторождения, почти не использующиеся сегодня.

За блокпостом перед Грозным военные разрешили мне поставить палатку. Сказали, если хочу, можно установить ее и на другой стороне дороги, - въезжающий транспорт контролировали русские ребята. Остался с чеченцами. Аюб помог с зарядками, Иса   порезал хлеб, Саламбек заварил кашу, а Бекхан достал банку домашней аджики.

русские и чеченцы

Город-сад на месте руин

Грозный – феномен Кавказа. Сколько произошло на этом клочке суши за последние 20 лет... Самопровозглашение республики Ичкерии привело к затяжной гражданской войне. В Грозном схлестнулись политические силы, но дрались-то простые ребята: русские с чеченцами и чеченцы между собой. Среди встречавшихся в пути немало участников тех событий, только поставлены были по разные стороны – хорошие, добрые парни, независимо от национальности, с одинаковыми мечтами о мире. Им сказали стрелять и они стреляли. Вспоминают как кошмар, стараются забыть, для большинства – личная драма. Зачем тогда?..

Разрушенный Грозный восстановили, превратив в город-сад, одно из красивейших мест Кавказа. На месте развалин за несколько лет возникли небоскребы, новые кварталы, широкие проспекты и скверы с богатой иллюминацией, самая большая в Европе мечеть. Грозный – это Россия, но это Чечня в составе России, что не одно и то же. Чеченцы – россияне и это не мешает им оставаться самими собой. Так и должно быть в многонациональном государстве, являющемся домом почти для двухсот народов.

Что грозило в Чечне, так быть закормленным. Олехан из станицы Первомайской, с которым приехали в Грозный, первым делом повез в кафе с национальной кухней. Не принимая возражений, а тем более оплаты, он заказал чепалгаш – лепешки с домашним творогом, - и еще дюжину вкусностей. Олехан работает на водовозе, поливает газоны вокруг резиденции Рамзана Кадырова, поэтому иногда видит чеченского лидера.

Портреты Кадырова-младшего наравне с изображениями его отца и Владимира Путина возникают то тут, то там, а на всю длину 40-этажной высотки бегут строки благодарности «Грозный – лучший город. Рамзан, спасибо за Грозный!» Но и не глядя на это станет понятно, что главу республики очень уважают за то, что  навел здесь порядок. Вокруг его справедливых, хотя и жестких методов правления сложились почти легенды. Говорят, рамзановские приближенные и чеченские бизнесмены из других стран приучены систематически жертвовать на восстановление инфраструктуры Чечни, Кадыров может обругать на улице незнакомую женщину за ношение короткой юбки, а еще отобрать у нерадивого чиновника коттедж или дорогой автомобиль и подарить какой-нибудь бедной старушке.

Фасады зданий украшают патриотические лозунги. Центральный проспект Путина плавно перетекает в проспект Ахмата Кадырова, первого Президента республики. Неподалеку от мечети «Сердце Чечни» расположен православный храм Михаила Архангела, при котором мне позволили переночевать. Вообще там все достаточно строго: вход охраняют полицейские с автоматами и в бронежилетах, прикомандированные с Урала. Но настоятель отец Григорий дал добро.

ночной Грозный

«Бледнолицые» туристы в Грозном пока в диковинку: горожане первыми знакомились и приветливо жали руку, пара школьниц просила сфотографироваться,  даже местные телевизионщики с ГТРК «Вайнах» оказались тут как тут. За два дня успел посетить национальный музей в виде средневековых сторожевых башен, библиотеку, мемориалы памяти борцов с терроризмом и участников Великой Отечественной войны, Музей Хаджи-Ахмат Кадырова и среди прочего – грозненский продуктовый рынок. Он функционирует каждый день до позднего вечера. А супермаркеты встретить крайне трудно, грозненцы их не жалуют.

В плену кавказского гостеприимства

Зураб, везший в Урус-Мартан кирпичи на «КамАЗе», от политики далек. Есть работа – и хорошо. В 1994-м, когда в Чечне началась первая военная кампания, ему было всего 13. Из Грозного эвакуировался с семьей в один из палаточных лагерей в Ингушетии, а через год вернувшись, не узнал родной город. Зураб не очень-то был разговорчив, чего не скажешь о следующем водителе.

Хусейн обо всем имел свое мнение - первый раз встретился такой начитанный  чеченец. Он работает в медицине, строит громадные планы по улучшению жизни в республике. Первым делом пытается провести общую модернизацию оборудования во всех больницах. Когда заморосил дождь, Хусейн не смог оставить меня одного на трассе и, в общем даже не спрашивая, просто довел до сведения, что мы едем к его двоюродным братьям в село Ачхой-Мартановского района.

В сельской мечети прозвучал азан, призывая мусульман к молитве. 23-летний программист Булат извинился, сказав, что ему нужно делать намаз, взял коврик и ушел в соседнюю комнату. Старый глиняный дом с низкими потолками и печью внутри украшал ковер с Меккой, привезенный из Саудовской Аравии. Здесь семья и укрывалась во время войны, когда во двор залетали снаряды.

Старший из братьев, Рашид, запинался, говоря по-русски, хотя взял за правило почаще практиковаться. Он строил школу и некоторые другие здания в центре Грозного. Его жена с маленькой дочкой уехали навестить родителей, поэтому хозяин сам ухаживал за гостями, приготовил постели, накрыл стол. До поздней ночи мы сидели за приятной беседой о чеченских традициях. У них дома придерживаются консервативных взглядов. Например, при старших и женщинах нельзя пить и курить, тем паче ругаться. А еще им нравится все, что связано с Советским Союзом. Рашид, в прошлом пионер, с ностальгией вспоминал, как у него никак не получалось научиться завязывать галстук.

Утром новые друзья провезли по селу, показав места детства. Спросят меня: что  делал в Чечне? Лазал за яблоками в колхозный сад. Хусейн поправил – «в народный сад», и тоже сорвал с ветки приглянувшееся яблочко.

цитаты

«Гостеприимство – тот свет, на который люди слетаются как мотыльки. Гостеприимный дом не бывает пуст, а его хозяин – одинок» - есть такой плакат на подъезде к ингушскому городу Магас. Это не только об Ингушетии, а обо всех кавказских народах. Они воспитаны так, чтобы те, кто приезжает в их земли с добрыми намерениями, почувствовали себя самыми желанными друзьями.

Прогуливаясь по вечерней Назрани, я оказался у пруда и разговорился с рыбачившими там братьями Асланом и Магомедом. Они решительно воспротивились моему желанию ночевать в палатке. В их доме, охраняемом тремя огромными сторожевыми псами, тут же началась приятная суета. Мама ребят Ирина Алексеевна захлопотала на кухне. Снова, теперь на целых три дня оказался в плену кавказского гостеприимства!

Беслан 10 лет спустя...

24-летний ингуш Арби, работающий пожарным в столице Ингушетии Магасе, подвез по бакинской трассе и пригласил на обед. Он живет с матерью Радимхан в поселке  Пригородного района, относящемся уже к Северной Осетии. Большая часть населения Майского - ингуши, вынужденные переселенцы, потерявшие дома в осетино-ингушском конфликте 1992 года.

Массовая депортация Сталиным ингушского народа в 1940-х и последовавшее за ней произвольное изменение административных границ через десятилетия стали причиной кровопролития между соседями. Затянувшийся территориальный спор до сих пор не разрешен. У Радимхан на произошедшее после развала Союза свой, вдовий взгляд, спустя столько лет она не снимает траур.

«Мой муж был строителем, - со слезами вспоминает она. - В начале 1980-х по распределению мы вместе попали в совхоз под Курском, поженились, вернулись в Ингушетию. Он никогда не воевал, но той страшной осенью, когда произошло вооруженное столкновение, добровольно вступил в отряд самообороны, чтобы защитить нас, и был убит. Мне с маленькими детьми на руках удалось бежать. Дом в селе Чермен бросили со всем хозяйством».

...Водитель Ахмет остановил грузовик с утятами у развилки на Беслан, напоследок дав указания, как найти Первую школу. Лишь в этом северо-осетинском городке новый учебный год начинается 5-го, а не 1 сентября, потому что День знаний является днем скорби. Десять лет назад первый звонок оказался последним для 186 учащихся школы №1. Вместе с ними погибли их родные, пришедшие на праздничную линейку, и силовики, освобождавшие захваченных террористами заложников – в списках жертв 334 человека.

Горе бесланцев разделила вся страна. Только, если мы все реже вспоминаем о случившемся, в 30-тысячном городке раны по-прежнему свежи. Слишком многих трагедия затронула лично. Избегал лишний раз обращаться к прохожим, особенно к женщинам, но, покупая в ларьке хлеб, поймал на себе печальный взгляд. Из-под шапочки у продавщицы выбились седые, почти белые волосы, хотя, присмотреться – разменяла, быть может, только четвертый десяток. Она догадалась, почему я тут, и заговорила: «1 сентября отправила на линейку детей, старший сын не вернулся... Говорят, время лечит – нет». Все же людям нужно, чтобы сюда приезжали, чтобы не забывался горький урок.

школа Беслан

На улице Коминтерна, почти напротив ее киоска, осталась та самая школа, а рядом – новая Первая, носящая имя Героев Спецназа, которые во время освобождения закрывали бесланцев собой. Эту женщину, как и других матерей, потерявших в теракте детей, огорчает, что построенной взамен школе присвоили тот же номер. И совсем неуместным кажется баннер над входом «Хочешь быть первым – иди в Первую».

На территории старой школы строится Храм Бесланских младенцев, недавно возведена стела с именами всех жертв. Прах их покоится на городском кладбище в так называемом «Городе ангелов». Сильно обгоревший при штурме спортзал, где удерживали заложников, накрыт саркофагом. Посередине помещения установлен крест, зажжены свечи. В оставленных разорвавшимися бомбами дырах на паркете – свежие цветы. По периметру висит множество детских фотографий. Сюда несут мягкие игрушки, конфеты, рисунки, иконы, ставят открытые бутылки с водой – девочек и мальчиков почти трое суток мучили жаждой. И хотя над дверным проемом в несуществующий ныне переход, который соединял спортзал с основным зданием, есть табличка «выход», тогда ни у кого здесь этого выхода не было.

Остальная часть школы огорожена лентой из-за аварийности помещений. Мало что поменялось внутри за десять лет. Только среди остатков учебной утвари появились мемориальные доски, а на стенах, выщербленных пулями, - надписи соболезнований от жителей разных городов и стран.

Кто в «лес», кто по дрова

Увиденное хотелось с кем-то обсудить. Каково, например, назранцам, живущим в 23 километрах от Беслана? На Площади согласия познакомился с молодым полицейским, а позже с ребятами на турниках – безработными. Они не оправдывали боевиков, решившихся на захват школы, но смотрели на их действия под другим углом, ища причины жестокости. Такой разговор, наверное, мог получиться только в Назрани и еще паре мест на Кавказе.

Эти парни всю сознательную жизнь прожили в реальности, для большинства россиян очень далекой. С одной стороны, в их 100-тысячном городе атаки террористов, как это ни ужасно, привычны. В то же время чересчур плохая репутация сложилась у местных органов правопорядка. Хамзат, например, успел послужить оперативником. Но даже он, у которого боевики отняли отца, и, казалось бы, имел все основания бороться с ними, уволился из МВД. В этих условиях, очень схожих, кстати, с дагестанскими, и дополненных общей социальной неустроенностью обеих республик, их сверстники уходят в экстремистское подполье – в «лес», как здесь говорят.

С друзьями мы этой темы уже не касались, отвлеклись на ингушские красоты. Родовые башни – ради них в эти края стоит приехать каждому. Каменные великаны, достигающие в высоту 30 метров, сливаются, словно продолжают могучие скалы, на которых они были возведены в X-XVII веках. Древние башенные комплексы являются гордостью народа. Каждый уважающий себя ингуш сможет показать башню, откуда произошел именно его род. Братья Аслан и Магомед без труда отыскали в горном селении Лялах свою, Шадыжевых. Мохаммед, потомок видного военного руководителя, и Мохаммед-Сали, сопровождавшие нас, в свою очередь, нашли, где жили их предки. Мы насобирали дров на костер и, по горскому обычаю расположившись на берегу бурлящей речки, зажарили мясо. Когда по соседству под кавказские мотивы организовались танцы, наш Магомед первым ворвался в круг.

ингуши и русские

Сталин, который живет в сарае

Из Владикавказа поехал в сторону Грузии, к вечеру добравшись до приграничной зоны. КПП в Верхнем Ларсе открывали только в шесть утра. Башир, водитель, договорился с другом, чтобы тот взял меня – российскую границу всегда было пересечь сложнее, чем любую другую, потому что пеший переход у нас запрещен.

На рассвете перед пропускным пунктом уже выстроилась длинная вереница автомобилей. «Газель» Ираклия стояла в самом начале только потому, что он занял очередь с вечера. Грузинский пограничник для порядка поинтересовался у меня целями визита, поставил в загранпаспорт печать и пропустил. Считанные минуты.

В  Дарьяльском ущелье видны были последствия схода оползня: стихия разгулялась здесь три недели назад. На том же участке Военно-Грузинской дороги в мае 2014 года селевой поток образовал завал, парализовавший сообщение между нашими странами почти на месяц.

У подножия горы Казбек находится селение Степанцминда. Прямо над ним на высоте двух с лишним тысяч метров возвышается Гергетская церковь, построенная в XIV веке и воспетая Пушкиным в стихотворении «Монастырь на Казбеке». Пешком подниматься к ней не менее часа. Небо, хмурившееся с самого утра, разверзлось, наконец, дождем-водопадом и грозой. Пока я дошел до массивных кованых дверей, совсем промок.

В каменной церкви полумрак, горят свечи. На старинные фрески и потрескавшиеся от времени оклады икон из узких окон падают слабые дневные лучи. Сквозь щели просачиваются сквозняки, обдают холодом поверх мокрой одежды. На мою удачу монах в черной рясе принес откуда-то связку дров и растопил печку-буржуйку, разрешив погреться, переждать непогоду.

Казбек

Первую ночь в Грузии ночевать в палатке не пришлось. К себе в гости позвал Бакур Бадриевич, бывший милиционер. Впрочем, в округе он приобрел известность не этим. Когда я возвращался из расположенной неподалеку крепости Сно и искал дом, где оставил рюкзак, водителя хватило проинструктировать: «там еще мужик, у которого в сарае памятник Сталину».

Монумент Вождю раньше украшал площадь перед местным райисполкомом. Когда 25 лет назад памятник демонтировали, Бакур взял его себе на сохранение. Большие деньги предлагали – отказался. Насколько в доме любят Сталина, подтвердит полное собрание его сочинений на русском и грузинском языках, читанное-перечитанное хозяином библиотеки. И то, что в каждой из восьми комнат найдется статуэтка или портрет Иосифа Виссарионовича. Дернуло же меня при убежденном сталинисте заикнуться о культе личности...

Город из легенды

После конфликта 2008 года в Южной Осетии у многих россиян к Грузии сложилось примерно такое же отношение, как и ко всему Северному Кавказу. То есть скорее негативное. И снова, в чем воочию можно было убедиться – ошибочное. Да если и остались между нашими странами противоречия, они касаются политиков, никак не простых людей. Тут готовы расцеловать уже за то, что сюда приехал.

Справедливости ради сказать, российским гражданам въездную визу отменили еще в 2012-м, а с нашей стороны подобного шага так и не последовало. Грузины не могут получить ни туристическую, ни рабочую визу. Только посещение близких родственников может служить основанием для въезда в Россию.

Машину долго ждать не приходится. «Гамарджоба! Здравствуйте!» - повторяю на обоих языках. Редкий случай – ни водитель, ни молодые рабочие, которые везли в кузове внедорожника баки с водой, не говорили по-русски. И все равно поняли, что мне прямо: дружески похлопали по плечу и помогли забраться.

У поворота на село Коби остановился серебристый «Мерседес». Таможенник Пата, не щадя свое авто, на скорости пролетел через лавинные галереи Крестового перевала. По самой живописной дороге, какую только можно вообразить, мы поднялись к смотровой площадке над долиной реки Белая Арагви. Стоящая здесь диорама символизирует единство российского и грузинского народов. От горнолыжного поселка Гудаури, находящегося на захватывающей дух высоте, начался петлеобразный спуск, крутизной которого восторгался Александр Дюма. Эти места отмечены и у «кавказских» поэтов Пушкина с Лермонтовым.

Жинвальское водохранилище

Над Жинвальским водохранилищем – искусственным водоемом, который делает окрестности похожими на норвежские фьорды и снабжает Тбилиси водой, высятся каменные бастионы средневекового замка Ананури. Начиная с XVI века крепость служила главным форпостом для Арагвских Эриставов, правителей этого края. Здесь мы и расстались с Пата. До плотины Жинвальской ГЭС добросили сотрудники дистрибьюторской компании Давид и Гига, а строитель Мираб отвез в городок Мцхета.

По населению это даже не город, а поселок. Что, однако, не мешает ему быть культовым местом для каждого грузина и для христиан в целом. В Мцхета, древней столице Грузии, находятся сразу два объекта, внесенных в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Это монастырь VI века Джвари и собор Светицховели, в основании которого по преданию хранится хитон Иисуса Христа. Грандиозный Светицховели, на полсотни метров уносящийся в небо, как и 1000 лет назад поражает размахом архитектуры. В историческом романе Константина Гамсахурдиа «Десница великого мастера» упоминается: по завершении строительства, длившегося 19 лет, зодчему храма отрубили руку, чтобы тот не смог сотворить подобного шедевра.

Ночью зарядил дождь. На этот случай имелся целлофан, которым и была накрыта палатка. Но на рассвете обнаружилось, что она все-таки мокрая, да еще... стоит на краю кладбища. Впрочем, с охраной, какая была у меня, не страшно - две собаки, привязавшиеся накануне, составили компанию и дальше, во время 9-километрового перехода к Шио-Мгвимскому монастырю. Поход организовался спонтанно, потому что для того, чтобы автостоп работал, нужна хотя бы одна проходящая машина, а этого на грунтовой дороге за несколько часов так и не случилось. Лишь в конце пути кто-то там наверху сжалился, и по серпантину запылила легковушка.

За рулем сидел коренастый мужчина. Георгий – один из тренеров национальной молодежной сборной по бейсболу. В числе первых среди грузин, еще при СССР в 1987-м, он занялся этим спортом. Вместе с командой несколько раз ездил в США, но все-таки в самой Грузии западная игра прижилась плохо. Тренировки проходят в  котельной одного из тбилисских спортклубов, а практикуются бейсболисты на свободных полях в окрестностях города, потому что специальной площадки для игры нет. В монастырь Георгий отвозил двух туристок из Москвы, с ними мы вернулись обратно в Мцхета.

Светицховели

Куда придешь - не знаем

На гору к монастырю Джвари вела автомобильная дорога, пешая тропа популярностью не пользовалась. Смотритель часовенки и родника на крутом склоне порядком скучал. Серго – тбилисский художник, несколько раз в неделю приезжает ухаживать за святым источником, для души. Он дал знак не уходить и откуда-то из закромов извлек бутылку домашнего коньяка. Пришлось символически выпить, чтобы не обиделся. Про Россию все спрашивал, причмокивая и вздыхая, «Мцыри» Лермонтова по памяти вспоминал – в поэме описана его любимая святыня Джвари. Рабочий день у Серго закончился, так что до Тбилиси доехали вместе.

В грузинской столице быстро нашелся ночлег всего за десять лари в сутки. Для непривередливых путешественников хостел – все. Не гостиница в привычном понимании, а только бэкпекерам со всего света, самостоятельно прокладывающим свои маршруты, здесь как медом намазано. Особый мир, где кровати - двухэтажные, душевые - общие, рассказы пережитых приключений и беззаботный смех – несмолкающие, где можно и нужно общаться, заводя друзей. Среди европейцев, азиатов и американцев, тем вечером собравшихся в гостиной, были путешественники со стажем и новички.

Пока китаец в потертом пиджаке втолковывал что-то о своей преподавательской работе бельгийским альпинистам, заселились новые постояльцы. Молодая японка Аки, в одиночку осваивающая Ближний Восток, только вернулась из Ирана. Как раз оттуда родом была хозяйка хостела, полненькая Алекс. Она помешивала на плите суп в большой кастрюле - ужин для всех гостей. 32-летний Ехамнес из Швеции пытался припомнить названия всех 75 государств, где успел побывать, в России добрался до Мурманска и озера Байкал. «Русская» душа оказалась и у калифорнийца Мэйсона, зачитывающегося Чеховым и Толстым. Американец путешествовал по Турции с программистом из Обнинска Ильей. Работали на ферме, за жилье и еду собирая лаванду.

Илья постоянно куда-то едет не ради новых мест, ими уже пресытился. Ищет новую профессию и вообще себя в жизни. Причем, делает это весьма необычно, в чем можно было убедиться на следующее утро. Решили прогуляться по Тбилиси, одинаково незнакомому для обоих.

Попадается здание, серое, ничем не примечательное, каких тут сколько угодно. Выяснилось, что технический университет. Охранник нас не останавливает, приняв за студентов, значит – идем дальше: заходим в аудитории, на кафедры, разговариваем с преподавателями... В такой непредсказуемости что-то было, и, простившись с приятелем, я тоже стал экспериментировать.

Случайный выбор пал на Тбилисский университет театра и кино Шота Руставели. Открывая по инструкциям Ильи первые попавшиеся двери, удалось познакомиться с Лари Горгаслидзе, которая там работает. Женщина взяла ключи и провела в подвальное помещение в созданный ею два года назад музей. За 30 лет она собрала более 1500 кинопленок, проекторы, фотографии, личные вещи грузинских актеров и другие экспонаты, связанные с кинематографом.

Тбилиси

Гамарджоба, Пушкин!

Центральный проспект Руставели украшают платаны – большие деревья с мощными стволами и широкими кронами. После знакомства с собранием Национальной картинной галереи и Ботаническим садом поднялся к Пантеону на горе Мтацминда. В некрополе погребены писатель Александр Грибоедов с женой Нино, мать Иосифа Сталина Екатерина Джугашвили и ряд известных грузинских деятелей науки и культуры.

До смотровой площадки на вершине ведут канатная дорога и обычные тропинки. С колеса обозрения, куда на правах гостя из России меня пустили без билета, как карта открылся весь Тбилиси. Запоминающийся город. С одной стороны новым – современными зданиями, вычурными стеклянными высотками, причудливым пешеходным мостом на реке Кура. Но куда больше захватывает Старый Тбилиси.

Здесь каменные мостовые выходят на площади с вековыми церквями. Свернешь глубже – улочки суживаются. О черепичные крыши построенных впритык домишек бьются ветки фиговых деревьев и хурмы, а металлические лестницы увивает зеленый виноград. Дети на велосипедах гоняются друг за другом, по-домашнему одетые грузинки развешивают постиранное белье, на заборах сидят кошки, то и дело перелаиваются дворняги.

Банный квартал старой части Тбилиси Абанотубани стоит на естественных сернистых источниках. Пушкин, да кто еще только не считал за счастье попариться тут. Раскошеливаться на отдельную кабину, которую когда-то посещал Александр Дюма, я не стал, пошел с народом в общее отделение за три лари в час – всего 60 рублей.

На пути к Театру Дунадзе, куда уже имелась контрамарка, заскочил на «блошиный рынок» у Сухого моста. Маленькое царство советских вещиц. Спектакль же был на грузинском языке, поэтому перед началом билетерша кратко пересказала сюжет. Что-то в репликах артистов можно понять и так. Вот хоть приветствие - «гамарджоба!»

Да не пригубит чачи в первый день

Тбилиси – такой перекресток, откуда можно махнуть в любой регион Грузии. Повернул на восток. Сентябрь считается лучшим временем для знакомства с Кахетией. В «виноградном» крае, где вино льется рекой, как раз начался сезон сбора урожая. Алекс, везший дрова в родную деревню, обогнал несколько грузовичков, доверху нагруженных аппетитными гроздями. Чем дальше от столицы, тем бескрайней становились зеленые луга. На гладких холмах с редкими деревцами мирно паслись стада буренок.

Водитель, как ни старался, не мог сносно объясниться ни на одном из известных мне наречий. Так и ехали вглубь провинции. Уже и трасса была не трасса, а какая-то проселочная дорожка, и повозки, запряженные лошадьми, стали доминирующим транспортом. Выбраться потом отсюда оказалась еще та задачка. Последним, что худо-бедно напоминало цивилизацию, было селение Гурджаани. Там стоял монумент герою фильма «Отец солдата». Актер Георгий Махарашвили, сыгравший главную роль, родом отсюда.

повозка с лошадью

И вот, когда глухомань уже не могла быть глуше, приехали. Алекс побежал за соседом. Друг его, Георгий, проблем с русским языком не знал. Учился в России, более того - в Курске, моем родном городе. Окончил в 2008 году «политех». Знаком с моим коллегой по перу Игорем Забелиным, криминальным репортером. Но по спортивной части, потому что тоже занимается дзюдо. Парень на радостях грозился устроить застолье с чачей (виноградной водкой), и на меньшее, хотя бы на то же вино, был не согласен. Потому расстались полюбовно и трезвыми.

Долго никто не останавливался. Наконец, проехавший было мимо черный джип сдал назад. Внедорожником управлял священнослужитель. Батюшка Салафаил и сопровождавшие его монахини очень интересовались: не погрязла в грехах, верует ли российская молодежь? Успокоил – верует. Довольные, подарили на прощание сувенир из Нижегородского монастыря Дивеево.

На склоне горы над Алазанской долиной расположился небольшой городок Сигнахи, окруженный длинной крепостной стеной с 28 сторожевыми башнями. В нем проживает всего две тысячи человек. В последние годы Сигнахи неплохо «прилизали» для туристов: вымостили узкие улочки и площади, покрасили фасады домов, перекрыли крыши яркой черепицей. Вдобавок сделали ЗАГС круглосуточным и упростили долгие процедуры: пришел – тут же женился или пришел – развелся. Получилось нечто в стиле южно-итальянского классицизма, с демократией наподобие американской, но на грузинский манер. Европейцы чувствуют себя как дома. Сюда я попал поздно вечером с хозяином одного из постоялых дворов, их здесь в изобилии. Гелла взял попутчика, чтобы не уснуть за рулем.

Утром дошел до Бодбийского монастыря, это в двух километрах. В Бодбе покоятся мощи просветительницы Грузии Святой Нино. На ее могиле изображен христианский крест с загнутыми вниз краями - образ, широко распространенный в стране. По преданию, крест Нино принял такую форму, потому что она свила его из виноградной лозы.

Бедность в неоне

В магазинах мало грузинских продуктов. В основном российские, украинские и турецкие. Зато почти повсеместно встречался домашний мацони – густой кисломолочный напиток вроде йогурта. Местные живут сельским хозяйством. Василий, добросивший до местечка Мизраани, как раз отвозил в соседний город кукурузу.

У героя песни Аллы Пугачевой «Миллион алых роз», который «продал свой дом, продал картины и кров, и на все деньги купил целое море цветов», есть реальный прототип. Это талантливый грузинский художник-самоучка Нико Пиросмани, умерший в безвестности и нищете почти 100 лет назад. Николай Пиросманишвили, а именно таково было его настоящее имя, родился здесь, в крошечной деревушке недалеко от азербайджанской границы. В Мизраани в его честь устроен дом-музей. На входе посетителей встречает скульптура Пиросмани, сидящего на своем излюбленном персонаже - олене. Все местные жители от мала до велика знают историю о безответной любви бедного художника к французской актрисе Маргарите. «Он целовал следы своей возлюбленной и решался на самые немыслимые вещи, - мечтательно рассказывает встречная девушка. - И однажды все цветы Тифлиса (прежнее название Тбилиси) были брошены к ее ногам. Розами, сиренью, акациями, пионами, лилиями и маками, привезенными в нескольких повозках, нанятые Нико люди завалили улицу перед гостиницей Маргариты. Увидев это, она вышла к Нико Пиросмани и крепко поцеловала в губы - в первый и последний раз. Гастроли кончились, она уехала навсегда».

Нико Пиросмани

Задерживаться дольше и мне было ни к чему. Через пару часов шел уже по другому городку – Лагодехи. В грузинской провинции немало футуристических полицейских участков из стекла и неонового света, шарообразных общественных центров и других дерзких дизайнерских решений. Но все больше в глаза бросалась бедность: простая одежда людей, еще советские автомобили, дома ветховатые…

Посидел на скамейке со стариками, они сами окликнули, когда проходил мимо. Пенсионер Гриша и агроном Коко не скрывали недовольства властью. Немудрено, когда пенсия 150 лари (3000 рублей). «Зачем нам Америка, - обсуждают между собой. - Она вон где, а Россия здесь рядом». При СССР им жилось лучше, но молодые грузины той жизни не помнят. Самые идейные из них во вступлении в НАТО видят возможность силой вернуть территорию Абхазии и Южной Осетии. Эти частично признанные государства провозгласили независимость от Грузии в начале 1990-х.

Под вечер, когда голосовал за перекрестком, прохожая грузинка предложила, если не уеду, переночевать в ее доме. Постарался не усердствовать, не махать особо руками перед каждой проезжающей машиной, и, чуть стемнело, отыскал нужный адрес. Анна 28 лет работает учителем музыки в детсаду за смешную зарплату в 120 лари, половина уходит на коммунальные платежи. Ее муж, пожарный, получает 360. Отправить сыновей учиться в институт они и не мечтают – стоимость обучения несопоставима с их скромными доходами. 20-летний Георгий рассказал за ужином, как проходил срочную службу во внутренних войсках на границе с Абхазией. Младшему из братьев, Ливану, примерить кирзовые сапоги еще предстоит, а пока устроился лесорубом. Их друзья и знакомые массово едут в Турцию, Грецию и Италию, туда, где есть работа.

Человек в облаках

Отара овец, ведомая загорелым пастухом в меховой шапке и старом пиджаке, загородила нашему автомобилю дорогу. Старлей Тимур, одетый сегодня по «гражданке», терпеливо ждал. Он служит в охране нефтепровода: черное золото безостановочно гонят транзитом из Азербайджана в Европу.

Приехали в Кварели. Все интересности этого городишки компактно собраны вокруг центральной площади - крепость, Храм Иоанна Крестителя XII века, дом-музей князей Чавчавадзе. Оригинальны парикмахерские – их оборудуют в киосках наподобие обувных мастерских. Нигде больше в Грузии, да и в других странах подобного не видел.

В шаговой доступности один из старейших грузинских винзаводов «Киндзмараули». Внутрь можно свободно пройти. Из цеха разлива и упаковки спустился в погреб. Фабрикант показал, как в больших глиняных кувшинах - квеври, зарытых в землю, бродит будущее вино, и дал помешать брагу.

Азербайджанцы Ивас и Латиф, разъезжающие по Кахетии в поисках лучшего меда, освободили сиденье от банок. Весь путь до Греми они шутили, смеялись и напоследок пригласили в Баку. Замок Греми – все, что осталось от одноименного города, процветавшего пять столетий назад.

Замок Греми

Оставшийся путь до Телави преодолел с Картлосом Карданишвили. 40-летний грузин возит на фургоне-холодильнике мороженные хинкали тбилисской фабрики. В молодости увлекался футболом, до 20 лет играл в сборной Телави «Кахети». С ним гонял мяч ставший впоследствии известным форвардом Георгий Деметрадзе, выступавший за российскую «Аланию» и киевское «Динамо».

Завечерело, Картлос позвал в гости. Познакомил со своей женой и детьми, братом-художником Мархасом - тот был занят переносом фотографии на гранит. Переночевали в доме их сестры Тамары. Женщина очень верующая и холостяк. Пока она играла на расстроенном пианино «Миллион алых роз», с кухни потянуло дымком: кабаби (люля-кебаб по-грузински) подгорели. Застолье продолжалось до четырех утра, но так далеко я уже не помнил - кахетинское вино оказалось сильнее.

Утром проведали на работе участника вчерашнего праздника Дито. Уже 12 лет грузин печет хлеб в одной из пекарен, какие можно увидеть по всей стране. Он подбросил дров и прилепил к стенкам глиняного сосуда очередную порцию лавашей «пури». Ничего хитрого в составе теста нет - вода, соль и мука. Но, попробовав однажды горячую хрустящую лепешку, полюбишь навсегда.

После Картлос отвез за город показать свой любимый собор. Алаверди знаком ему с детства. Поставив три свечи, он вышел во двор прихода сделать звонок другу. Сомневался, стоит ли мне в конце сентября ехать в Тушетию. Дело в том, что селение Омало, место съемок советского фильма Георгия Данелии «Мимино», находится высоко в горах. Если вдруг там раньше положенного выпадет снег, останешься зимовать. Решил рискнуть.

Дорога в Омало – захватывающий аттракцион, 4,5 часа непрерывного подъема над пропастью, когда сверху, размывая под колесами серпантин, обрушиваются ледяные ручьи. Навстречу шли пастухи, к зиме перегоняющие скот в низовье. Переход в Кахетию занимает у них трое суток, а ночуют они в специально для этого построенных палатках-навесах. Скоро горные деревни покинут и остальные жители, останутся только несколько человек присматривать за домами.

дорога в Тушетию

На высоте 3000 метров водитель японского внедорожника (без полного привода сюда и соваться не стоит), устроил привал. Налил себе немного чачи - здесь пьют для храбрости, потому что более экстремальную дорогу представить сложно. Он что-то говорил, а за ним висели облака...

В Омало было куда холоднее, чем внизу. С содроганием подумав, каково будет спать в палатке, я постучался в первую попавшуюся хижину и спросил, можно ли переночевать. Хозяева гостям были рады.  Дзеб до того старался говорить по-русски и так ему это, видно, давалось с трудом, что брат его, Ираклий, не выдержал и запел шансон: «А ты знаешь, какие у нас северные ветры»... Принесли гитару, подыграл ему тремя нехитрыми аккордами. В грузинском гостеприимстве одно только «но» - непременный кувшин с вином поистине был бездонен...

Чито-грито...

Спящая деревня укрывалась в сумерках, одинокий пастух выводил на пастбище овец. Среди глубоких ущелий высилась гора с древними сторожевыми башнями Верхнего Омало. На рассвете солнце первыми окрасило их в багрянец. Дома, сложенные из плоского камня-сланца, редкие огороды с картофелем и тишина... такая, что шаги глухо отдавались в холодном воздухе. Оторванный от мира уголок без электричества и прочих благ цивилизации, где горцы по старинке делают домашний сыр и сбивают масло, пекут хлеб, ездят на лошадях и пользуются керосиновыми лампами. Но и для туристов есть парочка гостиниц, оборудованных бензиновыми генераторами и солнечными батареями.

Медлить с отъездом ввиду ухудшающейся погоды и тем возрастающих шансов остаться тут до весны, не стоило. К счастью, англичане, отправлявшиеся на арендованном вездеходе обратно в Кахетию, не возражали против компании. Николь – дизайнер одежды в Лондоне, а ее спутник, 36-летний Олиа, читает лекции по антропологии в Оксфордском университете. Еще студентом на старших курсах Кембриджа он подрабатывал репетиторством. Один из учеников запомнился особо. «Всякий раз в лондонском особняке олигарха Березовского мне было немного не по себе, - вспоминает Олиа. - Вокруг Бориса и его молодой жены крутилась охрана, а сами они казались настолько могущественными и властными! Но его 14-летний сын Артем, которому я дал 20 уроков по истории Великобритании и английскому языку, своей простотой никак не походил на родителей. Мальчик не кичился богатством. Наоборот, когда в доме появлялась очередная ненужная дорогая вещь, показывал, что роскошь ему безразлична».

башни Омало

В Телави, как и в Омало, есть несколько мест, знакомых советскому зрителю по фильму «Мимино» - это аэропорт, где работал вертолетчик Валико,  промелькнувшие в эпизодах крепость Батонис-Цихе и 800-летний платан, одно из старейших на Кавказе деревьев. Англичане из вежливости выслушали киноисторию этих объектов, хотя ностальгии, конечно, не испытали. Но когда молодой инженер Габриель, с которым затем ехали в Тбилиси, включил радио, из динамиков полилась та самая песня из фильма о птичке-невеличке «Чито-грито». Ее исполнитель актер Вахтанг Кикабидзе в Грузии сродни национальному герою, не меньше чем Фрунзик Мкртчян в соседней Армении.

Священник-богоборец

Иосиф Джугашвили, он же Сталин, он же Коба, Отец народов и просто Вождь по происхождению - грузин. Большинство соотечественников относятся к нему с почтением почти фанатичным. На малой родине Иосифа Виссарионовича в городе Гори градус народной любви высок как нигде. Сталин Авеню, главная магистраль, ведет к большому дворцу в готическом стиле. Это музей его имени, построенный в 50-х годах прошлого века. Там хранятся личные вещи и одежда, детские стихи Сталина, мебель из рабочих кабинетов, письма и семейные фотографии, картины, бюсты, посмертная маска, подарки от лидеров разных стран. Англоязычная экскурсия включила прогулку по дому, где Иосиф родился и провел первые четыре года жизни, а также по бронированному железнодорожному вагону, на котором уже в качестве главы СССР ездил на Ялтинскую и Тегеранскую конференции.

После частичного демонтажа в городе осталось три памятника Сталину – первый стоит у входа в музей, второй в парке, а тот, что изображает его 20-летним юношей, укрыт в тени елей возле Университета Гори. Осталось найти духовную семинарию, где также учился будущий генералиссимус и богоборец. Сторож Азнур провел по коридорам старого каменного здания. После службы в домовом храме к нам высыпали семинаристы. Несмотря на то, что юный Джугашвили так и не окончил их учебное заведение, они уважают память о несостоявшемся священнике.

музей Сталина

В десяти километрах от Гори встретился необычный автомобиль на массивных колесах и с крышей-трансформером, так называемый «дом на колесах». Его владелец, седой уже господин, восседал возле фургона за раскладным столом с такою же немолодой женщиной, смакующей вино, и пригласил к ним. Швейцарцы Пол и Моника, в прошлом инженер и школьная директриса, уже девять лет, с тех пор как вышли на пенсию, путешествуют по странам бывшего СССР. Позади них начинался пещерный город Уплисцихе, еще до нашей эры высеченный в скале на берегу реки Кура. Но супруги не торопились приступать к его изучению, они вообще никуда не спешили, живя в свое удовольствие.

Вдоль трассы стояло несколько поселков с одинаковыми желтыми домами. Их возвели за несколько месяцев после грузино-осетинского военного конфликта 2008 года. Туда расселили беженцев. В одном из них теперь живет полицейский Ганга. Он пояснил, как что устроено внутри: две комнаты, небольшая кухня, ванная, прихожая, есть водопровод и спутниковая тарелка. Но поскольку здание собиралось как конструктор и в спешке, проявились недоработки. Мы, собственно, и познакомились с Гангой благодаря тому, что он ехал за стройматериалами в город Хашури.

Оттуда рукой было подать до Боржоми. Курортный городок обрел мировую известность благодаря выпускающейся здесь с 1890 года минеральной воде, в СССР самой популярной. Только здесь «Боржоми» бьет прямо из земли. На территории парка рядом с самым первым разливочным заводом находятся холодный и горячий источники, в глубине леса – купальни российских императоров Романовых. А на вершине горы, куда можно подняться по канатной дороге, несколько лет назад возведена Церковь Серафима Саровского, с точностью воспроизведены большой молитвенный камень и келья преподобного. «Курского» святого в Грузии очень любят, его образ можно увидеть почти в каждом храме.

Смотря, как на Западе...

По кутаисской трассе неслись цистерны с иранскими номерами, везли из Азербайджана мазут. В Сурами и соседних с ним селах местные жительницы продавали вдоль дороги традиционный здесь сладкий хлеб «злато». Им и ливень ни по чем, я же был счастлив найти в Кутаиси сухой и теплый ночлег. То, конечно, была пародия на хостел. Во-первых, до безобразия чисто. Ну и потом, хозяйка Лейла явно переборщила с перечнем запрещенного. Утренний ее вопрос: «зачем купаешься, если на улице дождь?» просто ставил в тупик, хотя логика присутствовала.

Из-за осадков вода в реке Риони поднялась, городская гидроэлектростанция едва справлялась с мощными потоками воды. Однако, непогода не помешала, завернувшись в плащ, отправиться по основным достопримечательностям, в числе которых памятники Всемирного наследия ЮНЕСКО Собор Баграти и Гелатский монастырь. Возле Гелати странное кладбище. Над могилами портреты усопших - как выяснилось, не фотографии, а картины, написанные масляными красками.

ГАЗ Победа

С послушником монастыря 36-летним Ладо знакомство состоялось днем позже. Он, в общем-то, служит там только по выходным, а в остальные дни разъезжает по Имеретии, снабжая стоматологов края медицинским оборудованием. Множество профессий перепробовал: и по специальности - учителем математики в школе, и по случаю - менеджером ресторана, фининспектором в банке, барменом. Не говоря уже о семи годах, проведенных в Германии, когда довелось поработать уборщиком, мойщиком посуды и поваром. Сегодня, во всяком случае, он вполне сходил за гида, потому что, решая деловые вопросы, умудрялся и тут и там сделать экскурс в историю, а ее он знал прекрасно. Завернул сначала в церковь городка Сенаки, где покоится известный православный затворник Алексий Шушания, а потом устроил прогулку по дворцу мегрельских правителей Дадиани в городе Зугдиди. Это уже почти абхазская граница.

Ничего сверхъестественного в том, что населенные пункты так быстро сменяли друг друга, нет. Всю Грузию с запада на восток можно было бы преодолеть за ночь. Однако эти 500 с лишним километров столько вмещают: старинные церкви и крепости, маленькие деревушки и большие современные города, реки, озера, равнины, горы...

Вот уже город Поти на побережье Черного моря. Повезло приехать туда с Тимофеем и его сестрой Тамарой. Их отец, дремлющий на соседнем сиденье «БМВ», жил в Поти до поступления в мурманскую «мореходку». Когда остановились у старого маяка, он вспомнил рассказы своей бабушки, помогавшей смотрителю больше века тому назад. Башня выше 9-этажного дома, а молодой грузинке приходилось на самом верху чистить сигнальный фонарь.

Водитель грузовика Звиад бранил своих и российских политиков за то, что не могут договориться. Не то по-грузински, не то по-русски, но от души. И подытожил уже без акцента: «Россия и Грузия – друзья!» С тем и простились на окраине вечернего Батуми. Там удалось снять на две ночи комнату.

Поющие фонтаны и всевозможные арт-объекты на набережной, 200-метровый небоскреб американского технологического университета с вмонтированным сбоку колесом обозрения, вращающаяся башня-спираль ДНК, на которую нанесены символы грузинского алфавита... Центр, активно застраивающийся казино и отелями всемирно известных брендов, светился бесчисленными огнями, оправдывая неофициальное название курорта - грузинский Лас-Вегас.

Как далеко все это было от бедной старушки, в нужде продающей цветы у портовой гавани возле закинувших удочки рыбаков. Римма Ивановна живет в Батуми с 1949 года. Она тоже внесла вклад в преображение своего города - сажала деревья на главном бульваре. Только какой бы сказочной не казалась окружающая картинка, в поблекших женских глазах было больше настоящего...

Батуми

По следам Спитакского землетрясения

После месяца на Ближнем Востоке по плану стояла Армения. Попасть туда прямиком из Турции оказалось невозможно – граница на замке, а в Иран требовалась виза. Оставался транзит через Грузию, успевшую к тому времени очень полюбиться. В грузинский городок Вале возвращаешься, как к себе на родину.

На обочине затормозил серебристый «Мерседес». Водитель помог закинуть рюкзак в багажник, мимоходом интересуясь: «не тот ли Алеша, что с турецкой границы?» Отвечаю – тот самый. От КПП ехал с грузином Сосо, а это, как выяснилось, его сын Мануэл. 23-летний парень работал на гидроэлектростанции недалеко от древнего пещерного города Вардзия. Мануэл попросил начальство поселить меня в кемпинге для рабочих - в конце октября о ночевке в палатке следовало забыть.

Практически все население приграничного города Ахакалаки, в котором даже названия улиц дублируют по-армянски – выходцы из соседней страны. Но россиянам здесь рады не меньше, чем в любом другом уголке Грузии. Случайный знакомый Самвел, в свое время учившийся в школе среди русских ребят, услышав о России, не только вызвался отвезти в сторону КПП, так еще чуть не потащил лечить бесплатно зубы – он стоматолог.

Армения. Гюмри, бывший Ленинакан. На второй по величине город республики 7 декабря 1988 года пришлась большая часть разрушений страшного Спитакского землетрясения, унесшего жизни 25 тысяч человек и лишившего крова более миллиона. Экскаваторщику Корьюну, с которым мы сюда приехали, трагедия глубоко врезалась в память, хотя он был тогда ребенком. «Многоэтажки, заводы и школы лежали в руинах, - вспоминает мужчина. - Наш дом находился в 20 километрах от Гюмри в поселке Баяндур и уцелел. В момент катастрофы я был в детском саду, в здании от первого же толчка обрушились лестничные пролеты... Чудом спасся, потому что отец, вернувшийся из командировки, забрал меня раньше».

Простились на главной площади у мрачноватого храма из черного туфа. Он не так сильно пострадал от разгула стихии, как стоящая напротив Церковь Святого Спасителя – вокруг нее до сих пор строительные леса. Позади раскинулся мемориальный сквер с фонтаном. У памятника жертвам землетрясения сохранены упавшие с церкви маковки. Впрочем, о тех событиях и так многое напоминает. По всему городу попадаются времянки - простенькие лачуги и металлические вагончики, где живут очередники на жилье. Их, сказали, еще несколько сотен.

Ереванец Михаил разгрузил в Гюмри цемент, предназначающийся как раз для возведения новых домов, и отправился на своем видавшем виды «КамАЗе» обратно в столицу. «В разрушенные Спитак и Ленинакан мой папа каждый день возил на грузовике хлеб, - говорит он, включая приемник. - Через две недели после землетрясения взял в рейс и меня. Я когда увидел, во что превратились некогда цветущие проспекты и как самоотверженно работают спасатели, слезы потекли... Мне было-то всего 10 лет». Миша сделал музыку громче, услышав любимую песню, грустно улыбнулся и стал в ритм похлопывать по рулю.

Падал первый снег...

Проезд в ереванских автобусах и метро стоил всего 100 драм. Так что, не экономя на транспорте, за полтора дня посмотрел основные достопримечательности «розового» города, как называют Ереван за использованный в строительстве вулканический камень характерного оттенка. Стандартный туристический набор из института рукописей Матенадаран, коньячного завода «Арарат» и мемориала памяти жертв геноцида армян 1915 года был разбавлен походом на спектакль в местный ТЮЗ. Отдельного внимания заслуживают Национальный исторический музей и государственная картинная галерея. В здании на Площади Республики они занимают семь этажей.

Хор Вирап

Арарат, - потухший вулкан, находящийся теперь на территории Турции, но прекрасно видный из Армении, - так и не изволил показаться во всей красе. В ясную погоду он лучше всего обозревается из монастыря Хор Вирап под Ереваном. Здесь еще подземелье, в котором 15 лет держали святого Григория Просветителя, крестившего Армению в 301 году. Правда, сегодня на той стороне можно было разглядеть только охранные вышки и, может, пару движущихся точек - турок, спешащих на намаз, в деревенской мечети прозвучал призыв на молитву.

В селах Армаш и Ерасх на границе с азербайджанским Нахичеваном советовали быть поаккуратней. «С их стороны постреливают, недавно снова убили мирного, - показывают куда-то в горы Вахтан и Артур, с которыми едем в сторону Степанакерта. Вдоль нашей дороги на несколько сот метров тянутся защитные укрепления - земляная насыпь, построенная пару лет назад после случаев снайперской «охоты» на проходящий транспорт. Вооруженное противостояние между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха, начавшееся в 1991 году, уже унесло жизни свыше 20 тысяч человек. Карабахская война стала первым и самым кровопролитным на постсоветском пространстве межнациональным конфликтом. Хотя его активная фаза завершилась в 1994-м, миром на Южном Кавказе пока и не пахнет.

Трасса пустынна, как пейзажи за окном: деревни все реже, а на кажущиеся бескрайними долины стремительно наступают красные скалы. Кое-где бабушки продавали в бутылках от «Кока-Колы» вино из сорта винограда «Арени», произрастающего только в этом районе. Предпочтение тары с красными этикетками не случайно – выдавая за популярную газировку, иранские дальнобойщики могут провезти через свою границу запрещенный алкоголь. Ровесники Кар, Андроник, Акоп и Бевр ехали за ароматным напитком из самого Еревана и, прощаясь в городе Ехегнадзор, подарили мне одну бутылку. Перед тем еще засветло мы заскочили в монастырь Нораванк – армянская молодежь по большей части верующая.

Переночевав не абы где, а в местном ДК, поймал попутные «Жигули» до Джермука - здравницы наподобие российских Ессентуков и грузинского Боржоми, а также места разлива одноименной минералки. Хайк Маркосян направлялся туда строить гостиницу. Курорту пытаются вернуть популярность, какой он пользовался в советское время.

Джермук

Падал крупный снег, образуя под ногами мокрую кашу. Последним пунктом, посещение которого в случае поездки в Азербайджан еще возможно обосновать культурным альтруизмом, была древняя обсерватория Караундж или Зорац-Карер. Алик и Геворг, развозившие на фургоне свадебные украшения, ехали в ближайший к ней город Сисиан. Оттуда недалеко пешком. Мегалитический комплекс из множества больших стоячих камней с круглыми отверстиями подобен Стоунхенджу в Англии… Теперь путь лежал в Карабах.

Кавказская «Хиросима»

На блокпосте при въезде в непризнанную республику проверяли документы. Арсен, военный из карабахского города Шуши, вышел к пограничнику, дав знак сидеть в машине и не дергаться. Что там обо мне наговорили капитанские погоны, а похоже - вообще не упомянули, потому как спустя пару дней эта «медвежья» услуга аукнулась. С полсотни километров по серпантину, окутанному сильным туманом, до Степанакерта - столицы Нагорного Карабаха.

Уже около полуночи на круглосуточной заправке знакомлюсь с ее рабочими. Ужинаем местным хлебом «Жингялов хац» с начинкой из 12 трав, армянин Гагик рассказывает, как после развала Союза и начала войны в 1991-м их семья, бросив дом, вынуждена была бежать из Азербайджана. В подсобке из мешков с зерном мне соорудили постель, поставили обогреватель – приют на две ночи.

На холме возвышался памятник долгожителям края «Мы и наши горы» - главный символ Арцаха, как еще называют Карабах. Зимой 1991-1992 годов Степанакерт сильно пострадал под артобстрелами и бомбардировками, теперь же почти восстановлен - зазеленели скверы и парки, украшенные скульптурами, работают драмтеатр и краеведческий музей. Но за любым мирным движением – постоянная готовность к войне: в школьных уроках по гражданской обороне и спецкурсах института, в том, как много на улицах камуфляжа, даже во внимательном взгляде прохожего, который, вероятно, все тот же военнослужащий, только одетый по «гражданке». Обычные на вид легковушки, следующие вглубь республики, и те конечной целью имели воинские части.

В 30 километрах от Степанакерта открылась картина, напоминающая декорации к фильмам про апокалипсис – ужасающий размерами город-призрак. Некогда процветавший 50-тысячный азербайджанский Агдам, известный во всем СССР благодаря выпускавшемуся здесь портвейну, стал кавказской «Хиросимой», памятником Карабахской войне. Жутковатая выдалась прогулка по «мертвым» улицам, но нужно было увидеть самому. Развалины богатых дореволюционных особняков и построек советского времени давно заросли чертополохом и одичавшим гранатом. Бывший театр, мечеть, дом культуры, школа, оставшиеся с боев траншеи и рвы, сотни метров колючей проволоки и проржавевшей металлической сетки, пыль, камни... Руины тянулись до самого горизонта, насколько хватало глаз.

Нагорный Карабах

Не сказать, что здесь совсем никого нельзя встретить. На окраине в хибарках живут чабаны, пасущие овец. В нескольких кварталах от меня кто-то собирал  стройматериалы и металлолом. Наконец, в разрушенном городе действует военная база, а по восточной его границе проходит линия фронта со всеми составляющими: минными полями, оборонительными укреплениями и противотанковыми рвами. Последнее выяснилось вскоре после внезапного появления автоматчика. Пока он не подошел вплотную, я отвернулся и на всякий случай заменил в фотоаппарате карту памяти – в карабахском МИДе иностранцам запрещают не то что фотографировать, даже останавливаться в Агдаме. Солдат предупредил о скором начале танковых учений. Дорогу собирались перекрывать...

«Лепота» в Фиолетово

Разбитые дороги через руины Агдама редко используются, в основном военными. По ухабам мимо хорошо сохранившейся старой мечети запылил армейский «УАЗ». Не пытался его останавливать – еще посыпятся неудобные вопросы. Но заскрипели тормоза, из окна высунулась фуражка: «если в Степанакерт или Шуши – к ночи будем». До темноты далеко. Двое контрактников прежде должны были развезти  корреспонденцию по частям, раскиданным друг от друга в доброй сотне километров.

Не пропуская ни одной ямы, ни единой кочки, ехали через города Физули и Гадрут, село Сарушен и другие населенные пункты Карабаха. Снова среди на первый взгляд мирной жизни - развалины, оставленные дома, безмолвие, азербайджанские огни по ту сторону фронта. Сержант не винил в ссоре соседних народов ни своих, ни чужих.

Настало время вернуться в Армению. Не смог проехать поворот на деревню Алидзор. Оттуда над глубоким живописным ущельем к Татевскому монастырю протянулась «канатка» длиной почти шесть километров. Не преминул ею воспользоваться. Обратно пришлось уже своим ходом, а места в это время года глухие, и снегопад вдобавок. Кстати возвращались с охоты на кабана Араик и Армен. Первый – офицер Национальной службы безопасности, аналога российской ФСБ. Другой - начальник отделения по делам несовершеннолетних МВД города Раздан. Армен пригласил в гости, растопил печь и вскипятил чайник – на улице настоящая зима! Его супруга Аспрам приготовила оладьи из традиционной в этих краях муки «похиндз» (перед помолом зерна пшеницы обжариваются), а дочка Мэри играла на пианино.

озеро Севан

Над озером Севан стелилась молочная дымка, машины двигались по трассе не спеша, опасаясь гололеда. У Мартена, директора департамента статистики Центробанка, дорога из Еревана тоже заняла дольше обычного. Наши пути разошлись на развилке у памятника героям фильма «Мимино» в Дилижане. По сценарию шофер Рубик Хачикян как раз из этого города.

В окрестностях несколько русских селений. Необычно встретить среди армянских названий вроде Маргаовит и Антарашен «родные» Лермонтово и Фиолетово. Здесь обосновались две крупнейшие в стране молоканские общины. Их образовали выходцы из царской России, сосланные в Закавказье Екатериной II. Пойманная в Дилижане машина направлялась как раз в Фиолетово. Ремонтники из города Севан Артур и Ашот хотели купить там капусту, которой славятся молоканы. В разгар «капустной кампании» ее рубили, солили, квасили и развозили в бочках по всей Армении. Не уступают по популярности сыр, молоко и творог местного производства.

Интересен уклад фиолетовцев. Мужчины носят бороды, женщины прячут косы под платками. Одеваются все очень просто. Живут по Евангелию, но в иконы не верят и не крестятся, вместо церкви - дом, где по воскресеньям проходят собрания. Пить – не пьют, свинину не едят. Строго постятся, даже скотину в пост не кормят. Современные блага как телевизор или телефон им иметь не положено, хотя у многих есть. Смешанные браки запрещены, поэтому молоканы и внешне сохраняют русские черты. А язык исконный: «ничаво», «надысь», «лепота» - только успевай записывать. Такой этнографический заповедник на родине не сыскать.

Отделался магнитами

Город Спитак находился в эпицентре землетрясения 7 декабря 1988-го и за каких-то 30 секунд был практически стерт с лица земли. С тех пор выросло новое поколение - те, кто, как здесь говорят, уже могут улыбаться. Хотя невозможно забыть о той трагедии. Каждый спитаковец, кто чаще, кто реже поднимается на кладбищенский холм на окраине к металлической церкви из олова. И в самом Спитаке напоминаний хватает даже спустя столько лет. В паре кварталов от восстановленного центра попадаются разрушенные домики и целые поселки временного жилья, называемые по странам, их финансировавшим: итальянский, немецкий, эстонский...

Неподалеку развалины сахарного завода, где уцелела одна кирпичная труба, а ведь до землетрясения Спитак считался промышленным городом союзного значения. При въезде в соседний Ванадзор, бывший Кировакан, похожая картина - вереница закрытых фабрик. Чтобы содержать детей и стариков, трудоспособное население вынуждено искать работу в России.

Заброшенная детская железная дорога

К ночи надеялся добраться до Тбилиси, но дружелюбная Армения так быстро не отпускала. Андроник, начальник хлебопекарни города Алаверди, хотел познакомить со своей семьей. Они живут в горной деревне, ухаживая за маленькой пасекой и грушево-персиковым садом. Нулин, бабушка Тамара и 24-летний Нарек приняли очень по-домашнему, таков Кавказ.

Шансы попасть в Азербайджан с армянскими штампами в паспорте малы, но отчего бы не попробовать? На помощь снова пришла Грузия. За время поездки в «заграннике» появилось шесть отметок о въезде и выезде из этой страны, притом все с разных КПП. За несколько часов пути климат заметно изменился: потеплело до +17, а ведь в Армении утром была минусовая температура. На маршруте Тбилиси-Гардабани-Рустави произошла новая неожиданная встреча: грузин-полиглот Хвичи, говорящий на пяти языках, Чемпион Европы по боям без правил – в автостопе никогда не знаешь, чьим станешь попутчиком.

Допроса на азербайджанской границе избежать не удалось. Проверяющий даже в лице поменялся, увидев армянские печати, подозвал старшего. Все решила одна бумажка - официальное сопроводительное письмо из моего университета, написанное на пяти языках и подтверждающее участие в экспедиции «Дружба народов». За месяц до этого оно уже спасло от депортации с турецко-сирийской границы, когда меня пять часов продержали в полицейском участке, приняв за моджахеда Исламского государства.

Два сувенирных магнита из Армении, обнаруженные в рюкзаке вездесущими пограничниками, были ликвидированы как нечто противозаконное и опасное, но в Азербайджан все-таки пустили. Денек выдался что надо: проснулся в Армении, прокатился по Грузии, а на ночлег, с «боями» прорвавшись, устроился уже в азербайджанском городе Гянджа.

Азербайджан из багажника

Гянджа по величине уступает лишь столице Азербайджана Баку. Побродив по улочкам, можно набрести на впечатляющий парк с триумфальной аркой, остатки крепости, баню XVI века, дом из бутылок, церкви и мечети. С началом конфликта вокруг Нагорного Карабаха в городе происходили армянские погромы. Непросто, конечно, измерить нынешний градус народной любви или нелюбви в отношениях двух народов, но ни один из встретившихся азербайджанцев не высказался об армянах негативно. У 30-летнего Фуата, с которым мы доехали до города Евлах, среди них были друзья. Разногласия бесхитростный парень оставил политикам.

Вдоль обочины сложилась двухсотметровая разноцветная мозаика из лотков с гранатами, хурмой, мандаринами и айвой. Неплохо бы пройти этот участок, чтобы водители не принимали за торговца, но настоящие продавцы, которым, по всему видно, скучно, взяли моду останавливать меня и угощать фруктами. Один за другим. И не откажешься – обижаются. Когда, казалось, все гранаты Азербайджана уже подарены и их просто некуда класть, занятие пришлось оставить и голосовать тут же.

автостоп

Назад сдал хэтчбэк. Машина полная, с водителем пять человек. «А куда садиться?..» - недоумеваю. Ширин загадочно улыбается, открывая багажное отделение. Внутри... на сумках сидит шестой, усатый господин. Устраиваюсь рядом, привалившись собственным рюкзаком. До Баку еще 200 километров. Неловко признаться, треть Азербайджана видел из багажника «Мерседеса»!

Уже один, порядочно покружив по Баку на автобусах, спускался в метрополитен и... нереально кажется встретить в мегаполисе знакомого – кто-то окликнул. Бакир, один из пассажиров того переполненного автомобиля, приехал с другом на сезонный сбор оливок. Они снимали комнату на улице Заур Керимова и назначили за постой символическую цену - два маната в сутки, нашими - 100 рублей. Очень вовремя, так как дело шло к ночи.

В старой части Баку у окутанной легендами Девичьей башни много лет назад снимались «стамбульские» сцены комедии Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». В «Человеке-амфибии» портовый город на Каспийском море выступил в образе Буэнос-Айреса. Нынешняя архитектура, изобилующая стеклянными небоскребами, главные из которых - «Пламенные башни», делает столицу похожей на Дубай, а обшитые песчаником фасады хрущевских пятиэтажек с надстроенными мансардами и наводнившие улицы такси-кэбы уносят в уголок старого Лондона. Куда уносит не вписывающийся в картинку самострой, которого здесь тоже предостаточно, - вопрос спорный, но в целом вырисовывается современный Баку.

Азербайджан манит чудесами природы. По количеству грязевых вулканов республика занимает первое место в мире. Один из крупнейших – активный вулкан Локбатан, последний раз извергавшийся в 2012 году. Дорога к нему вела по территории нефтегазового месторождения в одноименном поселке. Гостей тут явно не ждали, на входе даже пригрозили возможными проблемами с полицией, если заметят у нефтекачек. Но ради марсианского пейзажа как не попытать счастья. А севернее Баку в поселке Мехеммеди находится горящая гора Янар Даг. На протяжении тысячелетий днем и ночью ее склон охвачен пламенем из-за вырывающегося наружу природного газа. Это была последняя остановка на пути в Россию.

«На долгую память от жителей Дагестана» - дома теперь хранится книга, подаренная новыми друзьями в напоминание о незабываемых днях в Дербенте, Махачкале, Кизляре... Каждая встреча за это долгое путешествие по-своему дорога. Все, что имело значение - человек. И не важно, чеченец он или осетин, абхаз или грузин, ингуш или армянин. Внимая горьким урокам первых постсоветских десятилетий, когда под огнем межнациональных войн на всем Кавказе испытывалась вековая дружба народов, мы найдем в них все то же «братское сердце» - как любят выражаться горцы. Славные люди эти кавказцы.

<p>Фото из архива Тода Принса</p>