Турция автостопом. Маршрут этого путешествия, состоявшегося осенью 2014 года, редко пересекался с направлениями туроператоров. Волнения в Турецком Курдистане, тысячи беженцев из Ирака и Сирии, армия на южной границе – эти места не попадут в рекламные проспекты. Как и многие культурные объекты самобытной страны.
Ночь в мечети
Грузинская православная церквушка и по соседству – турецкая мечеть. Через черноморский поселок Сарпи протянулась невидимая, едва ощутимая черта, разделяющая две непохожие страны, религии. Несколько шагов, и пограничник щедро лепит в загранпаспорт штамп: «Добро пожаловать в Турцию!»
Будет ли работать автостоп, когда в лексиконе пара турецких слов, а водитель, увы, не говорит ни на русском, ни на английском? Пошире улыбку, спасибо – «тешеккюрлер», и все получится!
За окном вдоль побережья вышагивала вереница портовых городов и городишек, похожих как один: Хопа, Пазар, Ризе... Медработник Гекхан, возвращавшийся со службы домой, предложил погостить – но светло, еще ехать и ехать. 30-летний Юсуп на фургоне затевал пивную вечеринку и тоже был рад видеть на ней русского – но рано расслабляться. Может, просто они не внушили достаточно доверия.
А вот паренек, заговоривший со мной на улице вечернего города Трабзон, сразу к себе расположил. Было в Стефане что-то такое. Все следующие две недели, что провели бок о бок, я наблюдал, как незнакомые люди вне зависимости от пола и возраста подпадают под стефановское обаяние.
24-летний стамбулец турком был лишь наполовину: боснийские корни, именитые предки, работавшие в правительственных кругах основателя и первого президента Турецкой Республики Ататюрка. Отец живет в Германии, поэтому по нескольку недель в год Стефан проводит в Европе. Отсюда и владение шестью иностранными языками. Вдобавок неплохо поет, даже знает отрывками две русские песни – «Калинка» и «Катюша».
Скучая в учебном отпуске, он как-то сразу зажегся идеей проехать Турцию с востока на запад, и попросился со мной. Ночевать где придется, питаться как попало, не зная, что принесет день грядущий – ему хотелось себя испытать.
Пока же поселил в свое общежитие, пообещав перед отправлением в дальнюю дорогу экскурсию по окрестностям. Трабзон по морю расположен напротив российского Сочи, из порта которого сюда дважды в неделю курсирует паром. В городе ряд памятников византийской архитектуры, включая собор-музей Айя София с отлично сохранившимися фресками. А в 30 километрах отсюда, словно высечен в скалах, древний христианский монастырь Сумела. Вход платный – 15 лир. Турция, что называется, одной ногой в Европе, и ценами тянется к ней.
Начался мусульманский праздник Курбан-байрам. Закрыты многие кафе, магазины и банки. Дети в эти дни не ходят в школу, взрослые отдыхают. Все спешат к семьям и друзьям. Но несмотря на плотный поток машин, брать попутчиков никто не хотел. За вечер не удалось выбраться даже из пригорода. Подвернулась незапертая мечеть, где и переночевали. Поставили будильник так, чтобы незаметно уйти до появления имама, их священника.
Венеция по-турецки
Утром отбоя от желающих подвезти не было. Хайдар, сидевший за рулем старенькой колымаги, позвал в кафе на стаканчик чая. По-турецки так и будет – «чай». Напиток этот самый популярный в стране, пьют его повсеместно и заваривают по-хитрому в двух чайниках. К тому же мы оказались в краях с богатыми чайными плантациями. Преуменьшение «стаканчик» не случайное – посуда везде стандартной 100-граммовой емкости и изогнута подобно женской талии (якобы помогает сохранить тепло).
Одни водители норовили напоить чаем, другие покупали на заправках шипучку и шоколадки, а мебельщик Чаран всучил раритетный советский фотоаппарат «Зенит». Сколько лет пришелец из СССР пылился в багажнике, Бог знает, но Стефан оторвал с руками. Спас он и томик Марка Твена, прихваченный, в «обменнике» библиотеки в Курске. Книжка издана в 1981-м в местной типографии, лет 30 хранилась у кого-то дома, в пути несколько раз насквозь промокала и, хотя к тому моменту представляла жалкое зрелище, пополнила домашнюю библиотеку любознательного турка в Стамбуле. А пару лет назад был «грех» с романом Анны Гавальда «35 кило надежды». Честно собирался вернуть, но в итоге подарил подруге в Мексике. Такая вторая жизнь курских книг...
Кемаль Ататюрк – для каждого турка имя почти сакральное. Поэтому мой компаньон так настаивал на посещении Самсуна, крупного города в одноименной бухте Черного моря. И без того, конечно, есть, на что взглянуть – старая табачная фабрика, кварталы с невысокими домами времен Османской Империи, заповедник, где обитает свыше 300 видов птиц. Но главное – здесь началась турецкая революция. На вечной стоянке восстановленный корабль «Бандырма», в 1919 году доставивший «отца народа» Ататюрка. Действует музей в его честь, где хранятся личные вещи политика: от обстановки кабинета до ночных тапочек и пижамы. Все это нам показали Нисти и Нуртана, час назад совершенно незнакомые женщины. На самом деле мы только спросили направление, но они решили выгулять гостей по полной, не преминув вдобавок угостить в кафе восточными сладостями.
До Амасьи добрались поздним вечером. Город, окруженный яблоневыми садами, укрыт среди гор. Одну из них венчает крепость, у подножия скалы вырублен некрополь Понтийского царства, ныне пустующий. Над руслом Зеленой реки, как в итальянской Венеции, нависают фасады домишек, а потоки воды с брызгом разбиваются о жернова мельничных колес. В религиозном комплексе Амасьи среди многочисленных построек 500-летней давности мечети, духовные училища, кухни для бедных, бани, библиотека и такие же по возрасту гиганты-платаны.
Чаепитие в морге
По мере удаления вглубь страны Турция исчерпала остатки туристического лоска, еще какое-то время тянувшегося от побережья, вместе с тем проще и родней становился народ. Как обычно голосовали на трассе и поймали, трудно поверить, – вазовскую «девятку». Нури сказал, что в 1990-е российский автопром был здесь очень популярен, в особенности «Нива».
Один из водителей, продавец моторного масла Хусейн, через товарища бесплатно поселил нас в гостинице для полицейских в городе Турхал. Апартаменты у блюстителей правопорядка достойные – двухэтажный номер с телевизором, холодильником, телефоном и двумя душевыми.
На улице чуть ли не на каждом углу продавали донеры, россиянам больше известные как шаурма. В Турции, на ее родине – самая популярная еда для перекуса, подается с молочным напитком «Айран». У нас это было первое блюдо на завтрак, обед и ужин.
Автостоп – чистая лотерея. Новенький белый «Пежо» доставил нас... в морг города Токат. Али служит медбратом в отделе стерилизации: прожаривает инструменты в специальных печах. Ждали, пока он освободится, дважды выпив чай. Затем Али показал главные достопримечательности города, включая мастерскую местной художницы.
Распрощавшись с медиком, зашли в дом на окраине попросить воды. Но хозяйка Асумам и ее беременная дочь Бикет этим не ограничились. Пригласили на кухню, выставили на стол праздничные блюда: тушеное мясо, самодельный сыр и долму в виноградный листьях. Провинция очень гостеприимна.
Колоритный Сивас, куда мы попали благодаря жителю этого города Ихсаму, изобиловал древними мечетями. Старейшая из них Улу-джами построена в 1197 году. «Диврипи» немного младше, но занесена в список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Чего прежде не случалось, остановился автомобиль бизнес-класса. К новому «Мерседесу», отделанному дорогим деревом, прикасаться-то боязно, не то что в походной одежде плюхнуться на кожаные сиденья. Впрочем, Усаметтина наш внешний вид не смущал. 44 года представительный турок прожил в Германии, работая контролером на заводе «БМВ» в Мюнхене, теперь на пенсии.
Другой водитель был попроще, но и пытливей. Интересовался, что я как журналист думаю о присоединении Крыма к России, поделился своими мыслями на этот счет. По его словам, простые турки во всем за нашу страну, ведь в советское время они чувствовали себя в безопасности под боком великой державы, верили в ее могущество. Мухарам не признался, был ли коммунистом, но по всему видно, симпатизировал «красным». Расставаться с рожденным в СССР он так быстро не хотел, поэтому позвал на шашлыки к другу, живущему на ферме недалеко от города Кайсери. Оттуда уже виден вулкан Эрджияс.
Тайны Каппадокии
Эрджияс, исполин с заснеженной вершиной, долго не исчезал из поля зрения. Около трех миллионов лет назад его извержения и непрекращающееся по сей день вымывание магматических пород образовали на территории современной Турции таинственную область Каппадокию. Сказочную, инопланетную, марсианскую – первое, что приходит на ум при виде нерукотворных каменных столбов, уходящих под облака конусов, гигантских грибов и колонн, кроваво-красных на закате каньонов и пустынных туфовых долин.
На подъезде к первому каппадокийскому городу Угрюпу водитель Мемдуг (к слову, уже сотый с момента отъезда из Курска) поведал, как здесь жили его предки. Ведь и на заре человечества Каппадокия зачаровывала людей своими лунными пейзажами. То, что с таким откровением представало перед нами в эти два дня, создавалось не одним поколением и не одним народом. В Гереме и Зелве, включенных в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, сохранились раннехристианские скальные храмы и монастыри, купола которых вырезаны в камне, а стены искусно декорированы фресками с библейскими сюжетами.
Пользуясь мягкостью пород, каппадокийцы также легко вырубали себе и жилье. Правительство ввело на это запрет всего пару десятков лет назад. 60-метровая скала Учхисара пронизана пещерами, как и весь окружающий ландшафт. В конусообразных природных изваяниях, стоящих где кучками, где по одиночке, сделаны квартирки. Они жилые. На отдельных висят... спутниковые тарелки, туда проведены электричество и водоснабжение. Как правило – это гостиницы. А в целом не каждый такой «скворечник» имеет элементарные двери и окна, поэтому, гуляя, нет-нет да и забредешь в чье-то жилище. Не говоря уже об огородах, бахчах с тыквами и виноградниках, которыми засажены окрестности каппадокийских деревень. Традиционно местные делают вино, живут за счет земледелия и туристов. Одна из самых популярных услуг для гостей – полеты на воздушном шаре.
Мой компаньон по путешествию Стефан умудрился отыскать растущие в диком виде горные маки и ирисы. Но мало было проехать Голубиную, Розовую и долину Монахов, растянувшиеся на десятки километров и не похожие друг на друга даже по цвету. Весь масштаб Каппадокийского царства возможно ощутить, только спустившись в его недра. Подземный город Деринкую в часе езды от Гереме уходит в глубину на 40 метров. На восьми ярусах в сотнях комнат и зал, соединенных каменными галереями, размещалось до десяти тысяч человек.
Продвижение по центральной Анатолии продолжалось. Мелькали деревеньки, сельские жители семьями работали на полях: убирали картошку, хлопок. Машины ждать долго не приходилось, даже мотоциклист вызывался подвезти. Вулкан Хасандаг потонул за дождевыми облаками. Когда заморосило, зашли в первый попавшийся дом на окраине города Аксарай. Хозяева разрешили переждать, предложив вишневого сока.
Турецкая «Лениниана»
29-летний стамбулец Ибрагим сотню раз проезжал соленое озеро Туз, никогда не делая остановок. С нами исправился: оставили «Опель» на трассе с включенной «аварийкой» и километр шагали пешком. Второй по величине водоем Турции протянулся на 80 километров. Южный берег облюбовала популяция фламинго, но и без того Туз становится в ряд самых удивительных мест планеты, созданных природой.
За лето большая часть озера пересохла, образовав толстую белую корку, похожую на лед. Бескрайняя солевая пустыня выглядит безжизненной, хотя дальше есть три шахты, где ведется добыча пищевой соли. Ее большая часть, используемая в стране, как раз отсюда. Туз еще называют Фригийским морем, хотя вода в любом другом покажется родниковой по сравнению с этой. Отплевываясь и кляня ядреный концентрат, мы уничтожили весь ибрагимовский запас минералки, найденный в багажнике.
Оценив закалку русских «газетедже» (журналистов), новый приятель настоял на дегустации турецкого напитка «Шалгам суйю» – рассола из репы и моркови. Но вот уж чего туда не пожалели, так это перца, внутри жгло не на шутку!
Ибрагим занимается научной деятельностью. Уже в Анкаре за чашкой кофе он с горящими глазами рассказал о написанном им трактате. За семь лет изучения политической истории и религиоведения турок разработал собственную альтернативу имеющимся политическим системам. «Почему в США проблемой стало ожирение, в то время как в Африке дети умирают от голода? – вопрошал он. – Неравновесие, несправедливость. Моя система поможет исправить это. Она немного напоминает коммунизм, но с частной собственностью и религией. Как демократия, но которая работает, а не то, что нам дают выбирать один из двух кому-то выгодных вариантов. Сейчас мой главный враг – ложь. Когда люди узнают, как можно жить, как создать справедливый и свободный мир, никто уже не захочет жить по-старому...»
Переночевав в дешевой гостинице, утром отправились на осмотр турецкой столицы. Анкара – пятимиллионный мегаполис и, разумеется, помимо пробок и суетных толп народа там есть на что взглянуть. После музея авиации, не слишком впечатлившись стеклянно-бетонным центром с офисами и магазинами, мы нашли некоторое успокоение в старой части города, где крепость, тесные, но уютные улочки с «блошиными» развалами и при вас варят кофе на песке.
В этом городе нельзя не проникнуться личностью основателя и первого президента Турецкой Республики Мустафы Ататюрка. Ею в принципе невозможно не проникнуться, путешествуя по стране, потому что портреты реформатора смотрят с фасадов зданий, со стен не только госучреждений, но даже захудалых кафешек. В каждом турецком городе Ататюрку установлены памятники и бюсты, как Ленину в России. С той лишь разницей, что Ильичу сегодня новый монумент ставить вряд ли будут. В том, что культ личности – не плод фантазии, окончательно можно убедиться, пошурудив в карманах: на всех банкнотах и монетах – лирах и курушах – Он.
Стефан водил по Мавзолею Ататюрка – внушительное сооружение помимо усыпальницы включает Церемониальную площадь, Музей войны за независимость, экспозицию из черного «Кадиллака», катера Ататюрка и лафета, на котором его провожали в последний путь. Среди экспонатов портрет маршала СССР Климента Ворошилова с личной подписью – 29 октября 1933 году он принимал в Анкаре военный парад по случаю 10-й годовщины образования Турецкой Республики. Речь, произнесенную тогда Ататюрком перед народом, слышала бабушка Стефана. Ей тогда было 16. «Она вспоминала, будто сам Бог говорил таким глубоким голосом, – пояснял воодушевившийся друг. – А впервые увидела его в Измире четырьмя годами ранее, когда тот вошел в их класс на урок истории». Для семьи, ясное дело, эти исторические факты – гордость.
За гладью Мраморного моря...
Весь вечер выбирались из Анкары. Столько прошагали на своих двоих, что повторять не хочется. В мечети на окраине, к большой нашей удаче, незапертой, решили отдохнуть до утра. Встретили парня-мусульманина, еще не очень понимая, посчитает ли он такую затею осквернением святыни или нет. После короткого знакомства произошел диалог:
– А где будете ночевать?
– Вообще есть палатка, но сегодня немного холодно...
– Думаю, вам лучше остаться в мечети.
– По правде, мы решили то же самое.
То есть чувства верующих мы не оскорбили. Турок работал в ресторане, поэтому спустя час привез овощное рагу, бобы с мясом и хлеб – ему это ничего не стоило, нам, кстати, тоже. А вот приход священника мы к своему стыду проспали, но и он успокоил, сказав, что все в порядке. «Как дела?», «хорошо», и почему-то... «картофель» – имам выучил несколько слов по-русски, когда десять лет назад был в Москве и Питере.
Все чаще в дороге бытовые темы сменяла война и тревожные вести из соседней Сирии. Те, кто родом оттуда, советовали держаться подальше от границ и вообще не соваться на юго-восток. В тот день ехали с цыганом Эрджаном и курдом по имени Бюлянт. Большинство встречавшихся курдов винили турецкое правительство в том, что в зону конфликта не вводится армия и никто не пытается защитить их народ от атак сирийских и иракских боевиков. Турки и курды без того уже много десятилетий в конфронтации. После очередного спора на заправке, где на беду нас пригласил выпить чай ярый сторонник отсоединения курдских земель от Турции, Стефан совсем приуныл. Он свою страну любит до безумия, потому его как током прошибало при упоминании свободного и независимого Курдистана.
Эскишехир оправдал звание студенческой столицы Турции. Здесь находится крупнейший в стране и четвертый в мире по числу абитуриентов Анатолийский университет. А еще город – крупный промышленный центр. На территории одного из предприятий внимание привлек помещенный под стекло автомобиль – последний сохранившийся экземпляр «Devrim», с которого в 1961-м зародился турецкий автопром. Данная модель так и не была запущена в производство, их чуть ли не вручную собрали всего четыре. А сегодня в Турции два своих производителя легковушек, автобусов и грузовиков – «BMC» и «Tofas». Остальные заводы используют лицензии европейских фирм.
Другой символ Эскишехира – сепиолит, или морская пенка. Главные мировые запасы минерала сосредоточились в городских окрестностях. Мы же попали в мастерскую 71-летнего художника Мехмета Башсава, всю жизнь посвятившего превращению податливого белого материала в произведения искусства.
Водитель в красной рубахе и с модным начесом на голове оказался стилистом. Сэзгиль, человек обеспеченный, остановился в городе Бурса в одном из лучших отелей. И такое счастье, поселил туда же и нас со Стефаном, отвалив на ресепшн в десять раз больше, чем мы платили за «три звезды». В пригороде сели на паром до Стамбула. Волны качали судно по Мраморному морю...
Многоликий Стамбул
Меньше, чем через два часа, паром прибыл в Стамбул. Город с населением почти 14 миллионов человек – крупнейший в стране. Нередко его ошибочно принимают за столицу государства (на самом деле главный город Турции – Анкара). Попасть в Стамбул в компании коренного жителя было большой удачей. Семью Стефана беспокоить не стали, найдя в историческом районе Султанахмет хостел за 20 лир.
Веранда бюджетной гостиницы выходила на задворки ни много ни мало самой Айя-Софии, противоречивого по архитектуре сооружения. На протяжении почти тысячи лет этот собор был главной святыней не только Византии, но и всего христианского мира. После завоевания Константинополя Османской империей в 1453 году его «раскрестили», достроив минареты и проведя соответствующие исламу изменения внутри, а в ХХ веке вовсе превратили в музей.
Стамбул – как мозаика из разных религий, культур и эпох, которую перекладывали десятки раз. Поэтому он такой, сам на себя непохожий. На фоне вековых мечетей проносятся современные трамваи, а по всегда многолюдной улице Истикляль мимо пассажей с новомодными бутиками ползет красный ретровагон. Близость роскошных султанских дворцов не мешает юным максималистам усыпать граффити стены домов на второстепенных улочках и раскрасить поднимающуюся на холм лестницу в радугу. Действительно, город контрастов...
Между неповоротливыми лайнерами и угловатыми сухогрузами в проливе Босфор юрко крутятся катерки и яхты. Вопящие чайки, изредка выныривающий из воды дельфин и море кошек на берегу – вот уж кто в Стамбуле царь зверей! На Гелатском мосту закидывают удочки рыбаки, их улов тут же разлетается по кухням ресторанчиков и продавцам фастфуда на углу, предлагающим за пять монет «балык-экмек» – фирменный бутерброд с рыбой и зеленью.
В центре площади Таксим, не раз становившейся местом массовых демонстраций и столкновений митингующих с полицией, возвышается монумент «Республика». Правее фигуры Ататюрка еще две – Климент Ворошилов и Михаил Фрунзе, помещенные в благодарность за военную помощь со стороны Советской России в войне за независимость.
Беженцы из Сирии спасаются здесь целыми семьями, их больше, чем на самой границе. Просят милостыню в ногах у праздношатающейся американо-европейской толпы туристов. Богатые ли приезжие становятся клиентами или обеспеченные турки, но кресло с металлическими подставками «под золото» у чистильщиков обуви не пустует. И вообще при желании расстаться с деньгами найдется масса вариантов.
Достаточно даже посетить знаменитый Гранд Базар. Местные сторонятся его, предпочитая колоритному восточному рынку обычные магазины, потому что торговцы, заведомо готовящиеся скинуть цену, непомерно ее завышают. Придя на второй день, мы быстро поняли всю опасность этого места. Нескончаемые лабиринты лавок с чаем и кофе, пахлавой и рахат-лукумом, развалы с турецкими коврами, посудой ручной росписи, украшениями и шелком – очень заманчиво. Хотя едва ли российские «челночники», массово хлынувшие через границы в 90-х, приезжали за товаром сюда.
У стен Трои...
Среди сотен пронзающих небо минаретов, из которых по пяти раз на дню раздается громогласный азан, теплится огонек православия. В тесных переулках портового квартала неподалеку от Галатской башни остался след русской эмиграции – несколько православных церквей. Находятся они на верхних этажах жилых домов. Лишь по небольшим куполам с крестами на крышах можно определить местоположение приходов. Главный, храм святого Пантелеймона, ютится в небольшом помещении на шестом, последнем этаже обшарпанного строения. Лифта нет, поднимаемся по лестнице, следуя подсказкам указателей, и вот – на стене подъезда библейским почерком выведено по-русски: «Вход в церковь»... И это в бывшей столице христианства – Константинополе.
Благодаря Стефану, два десятка лет прожившему в Стамбуле, город предстал разным. Бонусом в самостоятельную программу пошли садик, университет, где учился турок, недействующий, построенный немцами железнодорожный вокзал Хайдарпаша, маяк и прочие дорогие братскому сердцу места. Но прежде чем отправиться восвояси, сели на паром до Принцевых островов.
По левую руку – Азия, справа – уже Европа. Стамбул, с середины Босфора стушевавшийся в молочной дымке, расположен сразу в двух частях света. Конечной точкой часового маршрута значился самый большой остров архипелага – Бююкада. Сотни старинных усадеб, покосившиеся деревянные домики. Многие заброшены, как и вилла Льва Троцкого на улице Хамладжи. Высланный из СССР в 1929-м революционер четыре года прожил здесь в изгнании.
Мимо нескончаемым потоком следуют запряженные лошадьми фаэтоны, создается ощущение затерянности во времени. Автомобили на Принцевых островах запрещены. Для перемещения остается либо гужевой транспорт, либо, как в нашем случае, взятые напрокат велосипеды. На вершине скалы стоит православный монастырь Святого Георгия. Отсюда, как на ладони, далеко внизу в Мраморном море вереница судов, выстроившихся в ожидании входа в пролив.
Уже не Босфор, а Дарданеллы мы пересекали следующим утром. С парома долго виднелся на холме гелиограф, изображающий солдата со словами: «Остановись, прохожий. Вспомни тех, кто погиб за Турцию и лежит в этой земле». Неподалеку воинский мемориал в память о павших в Дарданелльской операции Первой мировой войны. В 2015 году турки отмечают столетие битвы.
В порту города Чанаккале установлена 11-тонная фигура Троянского коня, созданная для голливудской исторической драмы «Троя» с Брэдом Питтом в главной роли. Символ легендарного сражения порядочно поколесил по миру, прежде чем в 2004 году был подарен городу. После съемок на Мальте и в Мексике его доставили в Берлин на Потсдамскую площадь для мировой премьеры фильма, оттуда повезли в Японию.
Инсталляция коня на руинах самой Трои, которая от Чанаккале всего в 30 километрах, куда скромнее. Зато у входа в историческую достопримечательность, когда я подал сопроводительное письмо из университета, незнакомый турок закричал: «А я учился в КГУ!» Выпускник курского филфака Гекан работает теперь экскурсоводом.
Стоило ненадолго отвлечься, Стефан упал в обморок – перегрелся на солнце, стояла сильная жара. В ближайшем доме участливая хозяйка налила воды и вдобавок покормила «по-турецки»: хлебом с домашним сыром, собственноручно выращенными оливками, помидорами и зеленым перцем.
Обрусевший турок и итальянская «копейка»
Трасса шла вдоль самого Эгейского моря, на горизонте – острова, принадлежащие уже Греции. Ехали с молодой парой – Чаларом и Айше. Девушка, родившаяся в консервативной мусульманской семье, убежала из дому, чтобы быть вместе с любимым. К вечеру попали в Измир, переночевав у подруги Стефана. Там же с ним и простились – дела звали его обратно в Стамбул, мое же путешествие продолжалось.
Поклонникам античности на Юго-Западе Турции – что сказка: полуразрушенные древнегреческие города следуют один за другим. Не историкам такое количество археологии, скорее всего, быстро приестся. Но о заезде в Эфес и мне жалеть не пришлось. В отличие от той же Трои он неплохо сохранился. Наверное, поэтому перед храмом Артемиды, воротами Геракла, библиотекой Цельсия и амфитеатром на 25 тысяч зрителей герои легенд и мифов оживают куда охотней.
Если Эфес только предложен к занесению в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, то природный феномен неподалеку от города Денизли зачислен туда еще в 1988-м. В Мексике мне случалось посещать такое местечко как «Hierva el Agua» в штате Оахака. Турецкий Памуккале неслучайно называют его младшим братом. Как и там, вода, стекающая со склонов горы, в результате отложения солей образует фантастические белоснежные террасы.
Когда уже стемнело и надежда поймать автомобиль почти растаяла, остановилось белое «Рено». На мои неумелые попытки объясниться по-турецки водитель на чистом русском языке попросил не напрягаться и получать удовольствие от дороги в Анталию, до которой было еще две сотни километров. Сомнения, турок ли он, окончательно развеялись, только когда Айхан заговорил по телефону. В отличие от многих своих соотечественников он никогда не был в России, но последние 16 лет возит по экскурсиям русскоговорящих туристов. Прежде чем начать работать гидом, получил специальное образование – четыре года учился в Измире, на своей малой родине.
В отличие от Мраморного моря вода в Средиземном была теплой даже в середине октября, поэтому и отдыхающих хватало. Какая часть из них – русские, трудно сказать, но то, что много – бесспорно. И в Анталии, и восточнее по побережью в Алании. Везде стопроцентная курортная атмосфера: красные от загара люди прогуливаются под вывесками «Мы гаварим по-русски», никто никуда не спешит.
Длинноволосый водитель Даут оказался хиппи. Летом 39-летний турок организовал музыкальный фестиваль, до этого проехал 800 километров на велосипеде по Ирану, путешествовал автостопом по Грузии и Армении. Последнее примечательно тем, что отношения между турецким и армянским народами до сих пор очень натянутые, их граница закрыта.
Разглядывать автомобиль, куда садился, было как-то недосуг, тем более прибрежный серпантин окутали густые сумерки. Лишь по смутным, неожиданно возникшим из детства воспоминаниям стало понятно, что это тот самый «Фиат», который в далеком 1970 году послужил прототипом для машин первого семейства Волжского автозавода. Все внутри «итальянца» – от доски приборов до мягкого с дырочками потолка – повторяло советскую «копейку». Ну, или наоборот. И в темноволосом турецком мальчике, сидящем спереди у матери на коленях, легко было узнать себя много лет назад... Смешно, но правда похож.
«Сурия — проблэма»
Дикорастущие кактусы, считающиеся деликатесом в некоторых странах Латинской Америки, пылились вдоль дороги. Окрестности городов Анамур и Селике пестрели апельсиновыми и лимонными садами, на прилавках же царствовал другой фрукт. 34-летний школьный учитель Аюн, пригласивший на завтрак в дом своей сестры, назвал родные места «банановым» центром Турции.
Из Мерсина, порта на юго-восточном побережье, путь лежал немного вглубь страны, к месту съемок 23-го фильма о Джеймсе Бонде «Skyfall». Добраться до виадука Варда оказалось непросто, ближайшая к нему деревня Караисали находится в отдалении от крупных магистралей. Стемнело незаметно, но встретившийся случайно русскоговорящий тракторист Зульфикар и его тетушка предложили переночевать у них. Поутру, сменив несколько попутных машин, наконец, удалось запечатлеть на камеру прославленный агентом 007 железнодорожный мост. Общая длина его арочных пролетов — 172 метра, а по высоте он как 30-этажный дом. По виадуку, построенному для Багдадской железной дороги в начале прошлого века, и сегодня проносятся поезда.
Ариф, Исмаил и Абдула, беспечно смеясь, крутили очередную самокрутку. Облако дыма в машине густело, снижая видимость почти до нуля. Нескоро попали в Адану, парни ехали на природу отдыхать. Тут были и горы в желтеющем к осени лесе, и озеро, и бурная речка с ручной канатной переправой.
Все заднее сиденье легковушки завалено ящиками — Назут вез фрукты на рынок города Газиантепа. Один из торговых центров на историческом Шелковом Пути, он спорит за звание старейшего в мире, поэтому количество древних памятников зашкаливает. Везде на улицах, особенно у мечетей и в трущобах — семьи беженцев.
Отсюда в граничащий с Сирией Килис направлялись броневики с вооруженными солдатами, дорогу патрулировала жандармерия. Сама граница в тот день выглядела вполне мирно: шатались оборванцы-подростки, у лавочников худо-бедно шла торговля, только машин с сирийскими номерами было непривычно много и в разговорах местных то и дело мелькало «Сурия – проблэма». Север этой страны больше не контролировался правительственными войсками, полностью находясь во власти самопровозглашенного исламского государства ИГИЛ. Околачиваться в районе КПП чревато. Часу не прошло, как двое полицейских в штатском уже пробивали мой паспорт, осматривали содержимое рюкзака. С обязательного больничного обследования на вирус Эбола повезли в участок, где началось самое интересное.
Секрета из задержания не делали, подозревая в желании присоединиться к боевикам ИГИЛ. По словам офицера, сотни европейцев и россиян (преимущественно из Чечни и Дагестана) едут сюда именно за этим. Среди сотрудников в просторном кабинете один Али сносно говорил по-английски, ему-то меня и поручили. Во всем он был дружелюбен, тактичен, угощал кофе с пирожными. Невзначай подвел к окну – с сирийской территории после американских бомбардировок периодически поднимался дым.
На границе с войной
- Что это отмечено зеленым?
- Монастырь.
- Почему заштриховано?
- Озеро.
А что вы видели в Трабзоне? (Проверяли, на самом ли деле я был там — авт.)
И тому подобное. Изучением моих карт дело не ограничилось. В поле зрения стражей правопорядка попал исписанный блокнот. Не позавидуешь – пытаться разобрать то, что и у его обладателя понять выходит не сразу. На беду там была куча телефонов с арабскими именами. Приходилось объяснять каждую запись: как, зачем и почему она появилась.
Прошло четыре часа, я все ждал, чем это кончится. В какой-то степени было даже забавно, что тебя изучали как «шпиона», но развязка оказалась неожиданно неприятной. Виной тому слово «депортация». Документы переслали в специальный отдел, сделали несколько звонков. Секунды отчаяния: «да как же так?!» Потом тупое безразличие... Избежать насильственной высылки из страны, когда и сам уже не ждал чудес, помогла одна бумажка – сопроводительное письмо, отыскавшееся в самый последний момент.
Вот когда жизнь заиграла красками. Успев мысленно расстаться со свободой, при ее обретении летишь как на крыльях. Обратно в Газиантеп и дальше — в Явзели, Адийамак, Кахту... Машина за машиной. Чтобы подняться на гору Немрут-Даг, нужно было пройти десять километров пешком. В кафе на вершине познакомился с Аней из Москвы и Томасом из Швейцарии. Каждый из них ездил в одиночку.
Выпускница МГУ исколесила Европу, Азию, Африку. Живет в разных странах, как фрилансер пишет в англоязычные журналы и также на английском ведет блог. А фотограф Том из деревеньки неподалеку от Цюриха готовит выставку о загадочном Немрут-Даге. Для этого прилетел в Стамбул и на три дня арендовал автомобиль. За ужином швейцарец рассказал, как он и его соотечественники оборудуют в своих домах бункеры на случай Конца света или ядерной войны. И не то чтобы они все параноики, одержимые идеей безопасности, хотя, по мнению Тома, немного — да. Просто с 1960-х годов это прописано в законе по гражданской обороне и является обязательным.
Падали звезды. Аня пела, подыгрывая себе на маленькой четырехструнной гитаре, которую всегда возит с собой. После холодной ночи в палатках забрезжил рассвет. В первых лучах солнца Немрут-Даг обрел истинную красоту. Вокруг не было ничего кроме голых скал и уходящих в необозримую даль багряных долин. А здесь, на высоте двух с лишним тысяч метров, стояли суровые колоссы Аполлона, Фортуны, Зевса, Антиоха и Геркулеса, усыпанные божьими коровками с капельками росы на крыльях. На западной террасе за рукотворным могильным курганом — точно такие же пять 9-метровых изваяний, но обращенные к закату. Святилище было создано армянским царем Антиохом I, жившим еще до нашей эры. Горделивый правитель решил возвеличиться, поставив себя наравне с древними богами. Но, что бы его не сподвигло тогда, смотрится захватывающе.
За свободный Курдистан
До Диярбакыра нам с Анной по пути. В столице Турецкого Курдистана она остановилась по каучсерфингу – сеть объединяет самостоятельных путешественников, предлагая бесплатное жилье в любой точке планеты. Меня же взял на ночлег наш водитель Сэйфетин. Живет он хотя и в квартире, но достаточно аскетично. В углу плетеное украшение и фото родителей, вместо диванов — плоские подушки, а из мебели только тумба для телевизора. Жена курда Джемиле поставила на пол большой поднос с зеленью, тушеными баклажанами и арбузом. Ужинали только мы с Сэйфетином, однако все пятеро детишек из уважения сидели рядом. У одного из них, Абдулы, был тогда день рождения. Подарил ему какой-то пустяковый сувенир из России. Отец семейства долго этому сопротивлялся, боясь обидеть гостя. А сдавшись под конец, вручил ответный подарок – белоснежные брюки. В дороге, где и постираться-то не всегда есть возможность, самое то. Удивительно, но все наше общение происходило только посредством гугла-переводчика на телефоне.
Пока на условленном месте ждал с книжкой Аню, вокруг защебетали девицы. Сроду такого в мусульманской Турции не бывало, чтобы девушки первые знакомились. Тюбэ, Бенозер и две Жеан приглашали кататься на лошадях, подарили каждая на память кто платок, кто камешек, даже браслет из бисера с надписью «Geritam» — так называют курдских солдат, борющихся за независимость, за свободный Курдистан. Они говорили что их народу требуется помощь, что турецкое правительство давит на национальное меньшинство, всячески ущемляя в правах. Люди в этой части Турции действительно живут куда беднее.
Диярбакыр стал местом столкновений курдов с полицией. Поэтому по улицам проезжали бронемашины с водометами, госучреждения охранялись усиленными нарядами силовиков, кое-где попадались раскуроченные банкоматы и другие следы недавних погромов.
В 20 километрах южнее – лагерь для беженцев-езидов из Ирака на 4500 человек. Говорили, условия здесь хуже, чем в других лагерях: сотни людей живут без палаток под открытым небом, многие больны, не хватает еды и медикаментов. Неотвратимо приближалась зима, а к наступлению холодов почти ничего не было готово. Все, что смогли благотворительные организации, - выдать каждому по два одеяла.
Беженцам запрещено покидать территорию, поэтому ее огородили колючей проволокой. Охранники объяснили, что пускать без спецразрешения посторонних тоже не имеют права. Но Аня оказалась подкована в таких вопросах, поскольку уже давно занималась сбором информации о положении на границе. К тому моменту, как сорвалась попытка представиться музыкантами (гитара была предусмотрительно захвачена), несколько десятков иракцев подняли шум на пропускном пункте, требуя у менеджера, чтобы нас пропустили внутрь. В конце концов под действием толпы те уступили.
По словам местного активиста Вулкано, не вся гуманитарная помощь, посылаемая сюда из Европы, доходит до места. Люди потеряны, статус беженцев не позволяет им устроиться в Турции на работу, никто не знает, как быть дальше. Он рассказал, что пережили те, кто сегодня в лагере. Десятки, а то и сотни километров иракцы шли через горы с детьми на руках и тем скарбом, что могли взять из оставленных домов.
Вулкано и его друг Нихат вынуждены были покинуть родной Синджар два месяца назад. В городе, в начале августа 2014-го захваченном боевиками ИГИЛ, и окрестностях произошла адская резня: массовые убийства в деревнях, казни. Спасающихся в горах беженцев-изидов пытались окружить боевики. Действия, совершаемые ИГИЛ в отношении этой религиозной группы, уже классифицированы как геноцид. Из способных держать оружие создавались отряды ополчения, одновременно ВВС Ирака и США наносили по осаждающим беженские подводы террористам авиаудары...
P.S. Можно бы и дальше рассказывать о курьезах в пути, ярких встречах. В другое время знакомство с главным турецким молоканом Ведатом – потомком выходцев из царской России – стоило бы внимания, как и посещение крупнейшего в мире содового озера в городе Ван. Но там, где столь близка война и нестабильно, где даже между жителями одной страны происходит раскол, привычные вещи невольно отступают на второй план. Там, в другой, не курортной Турции...
