Написано иероглифом

Февраль 2020

В ходе передвижения к южной границе КНР было зафиксировано повышение температуры ближе к субтропикам, появление слабости к китайской кухне, а в завершение подтвержден «вирус» любви к этой необычайной восточной стране. По счастью, вояж, в основу которого легла давняя дружба с первым выпуском китайских студентов филфака Курского госуниверситета,  состоялся до начала пандемии Covid19.​

красивые китаянки

На первый взгляд…

В Китай мы не прилетели, а приехали на… УАЗике, в который бесплатно посадил нас монгольский пограничник. Пересекать КПП там разрешено только на автотранспорте. Но вот последний «привет из России» с характерным скрипом тормозов исчез за поворотом, оставив наедине с вывесками из иероглифов на полупустынной улице с редкими прохожими. Час был поздний.

Пограничные города — это всегда «каша» из двух культур сопредельных государств. Так было и в китайском городе Эренхот, расположенном в пустыне Гоби на территории автономного округа Внутренняя Монголия. Впрочем, китайского здесь все равно хватит с лихвой. И дело не только в иероглифах, расшифровывать которые не стоит и пытаться, а, к примеру, во внезапном наплыве мопедов, трехколесных мотокабинок, мотоповозок, еще практически точных копий автомобилей известных марок, напоминающих японские, европейские и американские автобренды, но по сути лишь прототипов, большинство из которых увидеть за пределами страны невозможно.

Окрестности Эренхота, особенно вдоль магистрали, ведущей на Юг, уставлены фигурами динозавров — зрелище отнюдь не прозаичное, учитывая, что глаз на безжизненной «лысой» равнине ни во что больше не упирается. Бронтозавры, велоцирапторы, трицератопсы и диплодоки в натуральную величину напоминают об обнаруженных здесь столетие назад останках гигантских пресмыкающихся.

Поймали попутку сначала до города Луцибе, следом до самого Датуна. Имя второго водителя так и не разобрали — в этом главная сложность самостоятельных перемещений по КНР, где подавляющее число провинциальных жителей не понимает чужих наречий. Да что имя, в слепой уверенности, что станция «Пекин» конечная, мы сели на ночной поезд и, только проснувшись в семь утра, осознали, что столица осталась в 200 километрах позади. С другой стороны, когда бы еще занесло в Динчжоу. И как сразу потеплело: +16, зеленые трава и листья, хурма висит на деревьях. А ведь конец октября.

Скоро пришлось прочувствовать все «прелести» автостопа в Поднебесной. Это в пустыне люди живут неохотно, а тут, где природа побогаче, вдруг вспомнилось, что китайцев больше миллиарда. Населенные пункты шли один за другим, так что правила «голосовать на выезде», или «не голосовать перед развилкой» не работали, и заранее приготовленные таблички с китайскими письменами помогали лишь отчасти. Но и на входах в автобан попутчиков почему-то брали неохотно, так что, поэкспериментировав в этот день, дальше мы стали пользоваться автобусами и поездами. Решили, лучше дольше задержимся у друзей.

тук-тук в Китае

В гостях у Мэй

Если начистоту, из всех 1,4 миллиардов китайцев меня волновали лишь трое. И это отнюдь не Мао Цзэдун, не Джеки Чан, и даже не Конфуций. В 2008 году мы познакомились в моем родном городе, когда были студентами, в канун Китайского Нового года. Помнится, был это самый первый набор китайцев на филфак Курского госуниверситета. Они прожили в России один год, изучая русский язык и готовясь к преподавательской и переводческой деятельности, а потом уехали домой. Ян Мэй (или «красивая Мэй»), Цзя Мэй (или «умная Мэй») и Юэлэ (она же Лола, или просто «Катя» — так значилось в общажном пропуске). Больших энтузиастов и лучше них я не встречал ни до, ни после.

Они бы должны были прекратить меня терпеть на первой же многокилометровой прогулке, но почему-то шли дальше. Могли бы не трястись на трамвае, не мокнуть под дождем и не лазать в лесу по грязи. Могли бы не разучивать русские песни для гитары, мало разве было учить обязательного по университетской программе. Могли бы, в конце концов, не краснеть перед вахтершей за опоздания и приходы в общагу после 11 вечера по моей вине. И уж точно не обязательно было плакать, расставаясь на вокзале, но почему-то у всех троих навернулись слезы…

Понятно, что все обзавелись собственными семьями, а «красивая Мэй», первая вышедшая замуж, еще и двумя детьми. Начиная с 1970-х годов в Китае, чтобы ограничить рождаемость, правительство запрещало иметь больше одного ребенка, но не так давно разрешило двух.

Мэй родилась в деревне недалеко от Шеньяна и училась в одной школе с будущим супругом по имени Цаочимбо. После возвращения из России она полгода жила в Шанхае, потом переехала в Пекин и преподавала русский язык для начинающих. Свадьбу отметили в деревне и с размахом, на 400 гостей, а в Пекине устроили шикарную фотосессию на фоне Храма Неба — одна из ключевых достопримечательностей китайской столицы.

Родители Мэй выращивают рис, так что в доме, как говорится, «свой рис». К нему няня (какая-то дальняя родственница, в чьи обязанности входит не только уход за детьми, но и готовка), обычно тушит овощи и мясо. Все, кроме супа, принято есть палочками — пользоваться ими китайские друзья учили меня еще в Курске, когда приглашали обедать в общежитие. Но на всякий случай Мэй купила и пару вилок. Она старалась накормить посытнее и дать попробовать как можно больше местных блюд, привычных ей с детства.

Могущество Древнего Китая

В один из дней обедали в кафе за круглым столом, посередине которого стоял котел, а под ним — подставка с горячими углями. Котел с поперченной и обычной водой вращался, по краям его лежали на выбор ингредиенты: баранина и свинина, соевый сыр тофу, корень лотоса, грибы вешенки, листья морской капусты и салата. Кидаем в кипящую воду на две минуты, и готово. Такой способ приготовления называют «хого», популярен он был еще сотни веков назад.

Не пролетела мимо и знаменитая Пекинская утка. К встрече с ней Мэй готовила гостей заранее, дав почитать в учебнике русского языка, как правильно ее есть. Вечером в ресторане повар при нас нарезал только что испеченную птицу. Кости унес и спустя 15 минут вернулся с бульоном, сваренным из них. Мясо же утки вместе с огурцами и луком нужно было класть на тонко раскатанные рисовые лепешки, поливая сладким соусом и закручивая в рулетики.

Кстати, в магазинах продается готовая жареная пекинская утка в вакуумных упаковках. Мясной продукции, хранящейся без холодильника и с большим сроком годности, на полках навалом. Для меня осталось загадкой, как так. Но при Мэй я старался в супермаркете уже ни на что не смотреть, потому что, заметив заинтересованный чем бы то ни было взгляд, они с мужем тут же старались для нас это приобрести. Так получилось с боярышником в карамели, рисовыми пампушками, черносливным компотом и много чем еще.

Храм Неба Пекин

Но чтобы у читателя не сложилось впечатления, будто мы вовсе не вылезали из-за обеденного стола, так чуть ли не первым делом обошли весь Запретный город. А это, знаете, после гастрономических испытаний хорошая тренировка — дворцовый комплекс считается крупнейшим в мире. Здесь с середины XV века жили и правили империей династии Мин и Цин. До возникновения Китайской республики в 1912 году сменилось 24 правителя, а простым смертным в их бытность на территорию дворца вход был строго запрещен, потому он и Запретный.

Но украшает вход на дворцовую площадь портрет Мао Цзэдуна — создателя современного государства. И именно это лицо можно увидеть на всех чашках, тарелочках, значках и брелках в сувенирной лавке.

Однако задолго до Мао символом могущества китайской цивилизации стало кое-что другое. Это Великая стена — грандиозное защитное сооружение длиной почти 9000 километров, строительство которого началось еще до нашей эры. Мэй сказала, что каждый настоящий мужчина в Китае хотя бы раз в жизни должен подняться на Стену. Такое поверье.

Ехать до Бадалина где-то час. Это ближайший к столице участок Великой китайской стены и чаще всего посещаемый, поэтому картинки, которые мы представляем в голове, скорее всего, тоже отсюда. А видеть это чудо воочию — просто подарок судьбы…

Великая китайская стена

Будни китайских крестьян

Училась в Курске и Цзя Мэй. Училась, наверное, прилежнее остальных, потому как и русский язык у нее более всего походил на русский, и английский тоже был не хуже. Сразу нашла в Пекине достойную вакансию в логистической компании, занимающейся доставкой грузов по всему миру. Три года спустя, заработав на простенькую однокомнатную квартиру, переехала в другой крупный город на севере страны – Шеньян. Ездила в командировки в Баку, Тбилиси, Сеул и Улан-Батор. В общем, добилась определенных карьерных успехов и только после этого, в 28 лет вышла замуж.

Ее супруг на четыре года старше. Инженер в области энергосберегающих технологий Сяозонбин, или просто Добин был по работе в городе Таньшань. Дотуда мы все-таки добрались на попутке, но даже в эти 100 километров наши китайские товарищи успели не раз созвониться с водителем и активно обсуждали в мессенджере каждый наш шаг. При этом участники специально созданного чата находились в разных уголках Китая. Непривычно, когда о вас так пекутся в другой стране, но именно друзья обеспечили мобильную связь, экскурсии, жилье и даже транспорт на большую часть поездки. Сказать, что это было так уж заслуженно, что что-то подобное я сделал для них в России – то нет. Просто такие люди. Вот и сейчас Добин поселил нас в отличной гостинице, накормил в кафе, а на следующий день отвез на скоростном поезде в Шеньян.

Офис Цзя Мэй находится в одном из небоскребов в деловом центре. На несколько дней она взяла отгул, чтобы познакомить нас со своими родителями. Они живут в деревне в сотне километров отсюда. Всю жизнь занимаются фермерством - выращивают на продажу рис и кукурузу. Зимой отдыхают, либо утраиваются на простую работу в город.

Можно сказать, деревня как деревня: какие-то сарайчики с инструментами, трактор, по двору ходят куры, дворняга машет хвостом. И дом одноэтажный, внешне тоже вполне себе обычный, хотя довольно просторный, но внутри все-таки другой. Главная зала, где вскоре за круглым столом собралась вся родня Цзя Мэй, включая семью ее родного брата, имеет похожую на сцену и возвышающуюся на полметра от пола глиняную лежанку. Это печь - кан. При нас в топку закидали початки от кукурузы.

Точь-в-точь такое же отопительное устройство мы увидели и в родительском доме Добина, уже в другой деревне. Каны, как оказалось, повсеместно распространены на севере КНР и в Корее. На этой печи, кстати, мы все и спали, а утром на ней же коллективно лепили пельмени – обычные и вегетарианские.

Шанхайский юань за русскую песню

В день отъезда пошел снег – нагнала-таки зима. Но скоро от теплых курток все же избавились. Сделав сюрприз, Цзя Мэй подарила билеты в Шанхай, который намного южнее и вообще расположен почти на берегу Восточно-Китайского моря. На этот раз ехали в вагоне-плацкарте. Что интересно, полки там не в два, а в три уровня, и нам как раз достались самые верхние.

Шанхай – гигантский муравейник, где живут и работают порядка 30 миллионов человек. Он воспаряет ввысь своими 400-, 500-, и даже 600-метровыми небоскребами, разгоняет поезда до быстроты самолетов – скорость магнитоплана, использующего вместо рельсов магнитную подушку, достигает 431 км/час. А сети классического метро разрослись настолько, что от станции к станции нам приходилось проезжать под землей до ста километров. Такой путь, к примеру, нужно было проделать, чтобы попасть на побережье к маяку в кампусе Шанхайской морской академии.

В вагоне метрополитена ехал парень с гитарой и девушка. Они вышли на той же станции, и пошли той же дорогой, что и мы. Оказалось, нас пригласил в гости общий знакомый – венгр Тивладар, а сами эти ребята были из России. Так познакомились с красноярцем Алексеем. Он археолог. Когда сезон, водит туристов в походы по Красноярскому краю, Хакассии и берегу Байкала, а в остальное время колесит по Юго-Восточной Азии, в пути зарабатывая игрой на гитаре. И так сладко расписал он про уличное исполнительство, так заманчиво звал присоединиться хотя бы на вечер, что не устояли. Наше счастье, что репертуара, сгодившегося бы дома только для песен у костра, на главной пешеходной улице Шанхая хватает, чтобы в считанные минуты собрать толпу. Тут плюсом что – что иностранцы, что «белые» туристы, да если еще вспомнить знакомые каждому китайцу средних лет «Подмосковные вечера» и иже с ними… юани падают только так. Но есть одно «но» - по какому-то там закону играть на улице запрещено, поэтому Леха при приближении патруля вынужден замолкать и подыскивать другое место. Так что сказать, будто у него легкое ремесло – отнюдь, только со стороны кажется.

уличные музыканты Шанхай

Учение – свет, а без учения...

Каучсерфинг (сообщество путешественников, приглашающих друг друга в гости) в этой стране развит лишь постольку-поскольку. То есть без крыши над головой, конечно, не останешься, но с большой долей вероятности удастся напроситься не к китайцу, а к американцу или европейцу, живущему в Китае. Как в случае с Тивладаром, которого тут все на китайский манер называют «Ти».

Он сам останавливался у 57 хостов в 37 государствах. Философия у парня простая: жизнь – книга, а без путешествий открывается только одна ее страница. Поэтому он то уединяется в горах почти полностью закрытого для посещений Тибета, то, как вожатый возится с детьми в скаутских лагерях Соединенных Штатов, то работает мойщиком окон небоскребов в Новой Зеландии. Теперь вот преподает английский язык в частной китайской школе, за что получает немалое даже по здешним меркам жалование вдобавок к служебной двухэтажной квартире в кондоминиуме.

В эту гимназию нас взяли пообщаться со школьниками из класса Ти – ему это, вероятно, зачтет босс, детям нужно для расширения кругозора, ну а нам… бог знает зачем. Может, посмотреть, в каких условиях учатся отпрыски обеспеченных китайцев, готовых выкладывать в месяц по тысяче долларов и больше. Ничего не скажешь – уже на въезде охраны столько, что хватило бы на какой-нибудь секретный военный объект. Впрочем, это еще не самое дорогое учебное заведение среднего звена в Шанхае. Год обучения в Американской школе-пансионе святого Павла обходится как минимум в 26 тысяч «зеленых».

С другой стороны, бесплатного образования в Китае вообще крайне мало, и уж если решился завести ребенка, будь готов инвестировать в своего «маленького императора»: плати за детский сад, за любые музыкальные кружки, «художку» и спортивные секции, даже за, казалось бы, обязательные для каждого начальные и средние классы - в случае, если поступил в государственную школу не по прописке. Что уж говорить об институтском образовании, на которое обычным китайцам приходится копить годами. К этому прибавить платную медицину и высокие цены на недвижимость в городах. Деревенским жителям в чем-то проще. Большинство не стремится куда-либо уезжать и урбанизироваться, поэтому нет и нужды особо терзаться будущим своих детей: «я выращиваю рис, и мой ребенок будет выращивать рис». Как-то так. Правда, мои друзья доказывают обратное, они, хотя родом из сельской местности, довольно неплохо устроились в городах. Но ведь правило не было бы правилом без исключений.

ночной Шанхай

Встреча с принцессой

Южнее всех, в субтропическую часть Китая забралась третья из учившихся в Курске студенток — Юэлэ, или Лола. В провинции Гуандун, что называется, круглый год лето. Даже в самые холодные по здешним меркам зимы температура не опускалась ниже десяти градусов тепла. Здесь очень богатая природа с невысокими горами, пресноводными озерами и цветущими на них лотосами, с морем, с персиковыми и банановыми деревьями, бамбуком, магнолиями, гибискусом и прочей экзотической растительностью. Отчасти поэтому наши теплолюбивые друзья выбрали для жизни именно город Хойчжоу. Тут и экология считается лучше — нет крупных производств, смога и излишней загазованности. Естественно, это отражается на ценах, которые зачастую выше даже, чем в Пекине.

Юэлэ родилась на границе с Россией, что и побудило ее изучать русский язык. Подруги называли ее принцессой. В хорошем смысле, конечно. Так что и в годы учебы белоручкой она вовсе не была: как-то выпросила закваску, а несколько дней спустя принесла на пробу банку с готовым, почти удавшимся квасом. Шарф еще связала мне, до сих пор ношу, а уехав домой, дольше всех писала письма — настоящие, бумажные.

Она работала переводчиком, пока не родился сын Коко, который теперь заметно подрос. Но Сесе, ее супруг, вполне обеспечивает семью и сам. Он риэлтор, продает дома иностранным бизнесменам. И живут в одном из самых благополучных районов у самого озера Сиху. Между прочим, водоем вместе с расположенными по его берегам пагодами, мостиками и садами внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

озеро Сиху Китай

Пока жили у Юэлэ, на озеро возвращались вновь и вновь. Просто если даже фотографировать пейзаж с одного и того же ракурса в разные дни и в разное время суток, снимки всегда получались очень разные, но всегда красивые. А ракурсов, только официальных, дюжина. «Десять видов озера Сиху» описал живший в XVIII веке император Цяньлун. Называются они у него довольно пространно, как то: «Волны от ив на воде и пение иволги», «Вечерний колокол Наньпина», «Луна, отражающаяся в трех омутах», но обозначены по периметру вполне осязаемыми столбиками с иероглифами. Мы разбавили принятый набор из точек обзора не столь поэтичными, зато своими: «с взятого напрокат катерка», «с Лолиного электровелосипеда», «с обычного велосипеда», «с близлежащего холма»… Да, но сами снимки вам непременно понравятся.

К слову, о фотографиях, но уже старых, черно-белых. Роясь в семейных альбомах наших китайских друзей, мы так и не нашли фотокарточек старше 1960-х годов. У поколения бабушек и дедушек Ян Мэй, Цзя Мэй и Юэлэ фотографий детства и юности чаще всего не было. Хотя, как минимум, в крупных городах фотоателье существовали, но, видимо, далеко не всем были по карману, не говоря уже о собственных любительских камерах. А это, в общем, еще и косвенный показатель невысокого уровня жизни в Китае до того, как с ним, лет эдак 30 назад, не случилось «экономическое чудо».

Об этом и многом другом мы болтали по вечерам на открытой лоджии с гамаком, мечтая под бледным светом луны и пение сверчков… Так бы и распивать тут зеленые чаи, да виза сроком всего месяц, который незаметно подходил к концу.

Растворяясь в горах Гуйлиня

На границе с Гонконгом в городе Шэньчжэнь живет еще один наш знакомый со студенчества — Фулон, образец истинного трудоголика. Вместе с другом несколько лет назад он основал компанию по изготовлению сварочных аппаратов, в которой теперь уже больше ста сотрудников. Такие, как Фулон, наверное, и есть одна из главных причин подъема экономики КНР, потому что, по его же словам, он уже и сам не понимает: работает ли, чтобы жить, или живет, чтобы работать. В своих цехах он буквально ночует, чтобы только не потерять контроль над производством. Провести у Фулона больше дня все равно уже не получалось, да и в тот единственный день ему пришлось решать срочные дела. Вклинить в свой плотный график поездку с нами на пляж, поход по рынку и возню с мидиями для приготовления салата из морепродуктов стоило ему сна, добрый он малый.

Гуанчжоу подобно Шэньчжэню является промышленным гигантом, а еще — «столицей подделок». То есть, конечно, производящиеся в огромном количестве копии популярных мировых брендов, будь то одежда или электроника, здесь подделками называть не принято, но факт остается фактом. При этом если заказчик не особо экономил, товар может быть высококачественным, так что не отличишь от оригинала, чем многие и пользуются. Об этом как никто знает приютивший нас на пару вечеров 27-летний Тобиас из Германии, работающий в Гуанчжоу учителем английского. Дома у него, конечно, до порядка, как у Юэлэ, далеко, а если прямо, то — полнейший хаос, да еще сразу две кошки, но почти каждый вечер собираются нескучные хиппи-тусовки с пивом, музыкой и угощениями. Правда, не бывает китайцев, если не считать девушку Тобиаса.

И вот, разговаривая на такой вечеринке с немкой Йоханой о, как ни странно, Турции и об одном турке, мы вдруг поняли, что оба сталкивались с этим человеком лично. Это к слову, что мир, как не раз было доказано, тесен.

крестьяне на юге Китая

Говоря о нашем третьем китайском каучсерфере из города Гуйлинь, американце Джои, придется в третий раз признать, что и он приехал в Поднебесную, чтобы преподавать английский язык. Я бы и рад сказать, что он учил здесь детей чему-то другому, но что поделать, если «инглиш» в Китае настолько востребован, а молодежь из других стран, причем, зачастую, не англоговорящих, этим активно пользуется.

В Гуйлине сутками не прекращался дождь, уж лучше б выдал ливнем всю порцию сразу, а то — моросил без отдыха. Но с зонтом - поправимо. Город, раскинувшийся по берегам реки Лицзян, какой-то нетипичный. Курсируют двухэтажные автобусы — не туристические, обычные. Хотя туристов много, а там, где их много, много и сувенирных лавочек, кафешек, отелей и экскурсионных бюро. Сюда едут прежде всего ради карстовых, заросших зеленью гор необычной круглой формы — именно связанные с их обозрением туры можно при желании приобрести.

В принципе, чтобы полюбоваться горами, из Гуйлиня можно и не уезжать. Но, как говорят хитрые гиды: «Пейзаж в Гуйлине — самый красивый, но в Яншо — лучше». Недаром этот самый пейзаж угодил на банкноту в 20 юаней и был выбран режиссером Джорджем Лукасом для съемок третьего эпизода «Звездных войн». Мы, правда, не делали чести продавцам туруслуг и добрались в упомянутую деревеньку, расположенную в 70 километрах отсюда, самостоятельно, и даже, в кои-то веки, автостопом.

Вся жизнь Яншо сосредоточена вдоль реки, на реке и, вероятно, в самой реке тоже, поскольку одними туристами сыт не будешь, и местные жители по традиции занимаются рыболовством. Закидывают сети посреди такой красотищи, если, конечно, они обращают еще на нее внимание! Ставшие мне еще ближе китаянки Ян Мэй, Цзя Мэй и Юэлэ точно обратили бы…

горы Яншо Китай