Если музыкальная нирвана существует, Геннадий Ильин знает, как ее достичь. По крайней мере, его сочинения на время погрузили туда нас. Юбилейный концерт основанная им в середине 1990-х группа «Маленькие трагедии» сыграла в Курске – именно отсюда ребята начали творческий путь.
Музыка «на грани» - время задуматься
Глава и идейный вдохновитель рок-группы, выпускник Санкт-Петербургской консерватории Геннадий Ильин уже много лет живет в Германии, совмещая творческую карьеру с преподаванием в музыкальной школе. Выбранное им направление, основанное на лучших достижениях академического и современного инструментального исполнения, можно охарактеризовать как симфоническую поэму. Участники коллектива поднимают «вечные» темы, волнующие любого человека – о скоротечности жизни и самоопределении, о любви и поиске родной души, пытаясь найти ответы посредством музыки.
- Геннадий, Ваша музыка стала известна не только в российских регионах, но и за рубежом. Помните свое первое выступление?
- Это было 5 августа 1994 года в курской филармонии. Мы играли композиции из самого первого инструментального альбома. Меня тогда поразило, что зал полон, такие аплодисменты я никогда больше не слышал.
- Как вообще пришла мысль создать свою группу, и почему Вы выбрали такое необычное название?
- Я отучился в музыкальной школе и музучилище, окончил консерваторию в Санкт-Петербурге, отслужил в армии и даже поиграл в разных коллективах, но понял, что сам должен найти музыкантов и из них уже делать что-то. Состав участников менялся, постепенно увеличиваясь (максимум был – 12 человек), хотя вплоть до 2000 года было трио: Юрий Скрипкин – барабаны, Олег Бабынин – бас-гитара, а я играл на клавишах.
Что касается названия, оно появилось благодаря одноименной советской киноленте Михаила Швейцера, снятой режиссером по произведениям Александра Пушкина. Мне этот фильм очень нравился и с музыкальной, и с драматической точки зрения. Игра, подбор актеров (чего стоил один Владимир Высоцкий!), стихи Александра Сергеевича. И сама идея – показать, как ведут себя люди в экстремальной ситуации – зная, что умрут. Так и я думал: а что будет, если музыкальный материал поставить «на грани», от падения к взлету и от взлета к падению? Что при этом произойдет в экспозиции, в разработке, репризе…
- Ведь изначально проект был инструментальный. Но Вы дополнили музыку поэзией, причем, сами даже как-то признались, что считаете себя не певцом, а выразительным декламатором стихов.
- Мне однажды попался томик Николая Гумилева, и я нашел в нем вдохновение. Потом обратился к Михаилу Волошину, Александру Яшину, Михаилу Лермонтову и китайским поэтам Средневековья. Да, мне оказалась близка восточная философия с ее спокойствием и бескорыстием.
- В таком случае, какое «послевкусие» вы хотите, чтобы осталось у слушателя?
- Я лишь хочу, чтобы человек отключился от всего, чем был занят до этого, забыл о бытовых проблемах и задумался о смысле жизни, о себе, пересмотрел отношение к своим близким, к детям. Нам часто не достает спокойствия, смирения и милосердия. Об этом и музыка. Современник Александра Пушкина Владимир Венедиктов, в свое время очень популярный поэт, писал, что, ожидая всегда чего-то лучшего, мы не живем настоящим, а в один момент понимаем, что все позади и жить уже поздно. Надо ценить каждый день.
Когда расстояние – не преграда
- Каждому ли будет понятна такая музыка? На кого она ориентирована?
- Я думаю, это люди разных возрастов, потому что кто-то задумывается о смысле своего существования раньше, кто-то позже. У меня самого знакомство с той или иной музыкой, оказавшей большое влияние, было набором случайностей. Но как шок поражали меня сначала «Битлз», потом Эмерсон. Точка отсчета, которая тебе в нужное время освящается. Ты на них ориентируешься, опираешься, когда строишь собственную жизнь.
- А кто еще был Вашим ориентиром в мире музыки?
- С годами они менялась. Лед Зеппелин, Deep Purple. И что-то более сложное, как британская рок-группа «Дженезис». А интерес к русской классической музыке мне привили еще в музыкальной школе – это и Балакирев, и Римский Корсаков, Чаковский, Мусоргский. До сих пор мне очень нравится опера «Борис Годунов».
- Как получилось, что Вы уехали жить в Германию? Не скучаете по Родине?
- Для меня это трудная проблема. Мне очень нравится Россия, но в Германии я могу видеть всех своих детей. Хотя за границей я чувствую себя немного неуютно, поэтому Курск мне дает подзарядку. Я заряжаюсь на целый год вперед. Вообще, в Фрайберг я переехал в 1994 году, тогда, когда, в России композиторы, мягко говоря, жили не богато. Там как минимум можно было купить или заказать любые кассеты, диски и партитуры. Я устроился работать в музыкальную школу. И сегодня продолжаю давать уроки игры на рояле, клавишных инструментах и органе. Студенты очень гордые, чопорные, слово никому не скажи, но мне нравится с маленькими ребятами. Есть возможность сольно выступать на мастер-классах.
- Это ведь год создания группы. Как же удалось не только сохранить «Маленькие трагедии», но и записать больше десяти альбомов, учитывая, что остальные музыканты как жили, так и продолжают жить в России?
- Работать на расстоянии, конечно, не так просто, но я все-таки ежегодно приезжаю репетировать. Пускай приходится долго настраиваться, но у нас есть хорошая площадка. В Москве в студии записываем альбомы, несколько раз выступали на столичных фестивалях. Вывезти группу целиком в Германию и можно бы, но финансовой поддержки пока никакой нет. Хотя в том же Берлине нам предложили помощь в случае организации концерта, обещали даже бесплатно разметить в гостинице. Так или иначе, во многом благодаря интернету распространение музыки идет в обход всех политических границ. И в Германии много тех, кто нас слушает, особенно среди выходцев из ГДР, которые еще не забыли русский язык. Но и не понимая смысла песни, ею можно увлечься.
- Напоследок, традиционный вопрос. Что дальше? Какие творческие планы, какие мысли на будущее?
- Последние четыре года мы доделывали свой предыдущий альбом и репетировали новый – «Дон Кихот». Вот его-то и хотим теперь записать.
фотографии Александра Малахова и Александра Герасенкова
