«Зона»: репортаж из курских колоний

Март 2016

17 и 18 марта представители Общественной комиссии при Управлении федеральной службы исполнения наказаний по Курской области посетили колонии общего режима №11 (с. Малая Локня) и №3 во Льгове. Вместе с ними заглянуть в «зоны» смогли и представители СМИ.

тюрьма

Женщины за решеткой

Исправительная колония №11 в селе Малая Локня под Суджей предназначена для повторно осужденных женщин. Сейчас здесь 203 человека из Мордовии, Курской, Белгородской, Брянской, Калужской и Смоленской областей. Бок о бок живут «алиментщицы», получившие легкие сроки по 2-3 месяца за уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей, рецидивистки-воровки, мошенницы, наркоторговки и убийцы, заключенные на 10-20 лет.

Из более чем 30 женских колоний в России 11-я, говорят, чуть ли не самая комфортабельная. Отчасти потому, что новая - открылась в 2011 году на базе бывшей детской воспитательной колонии. Охраняется она в основном представительницами слабого пола, а на 8 марта осужденным дарят гвоздики. Это не единственное послабление в сравнении с мужскими учреждениями. И все же, зона остается зоной, поэтому главная мечта узниц - скорее выйти на волю.

Территория колонии поделена на жилой и промышленный сектора. В первый входят три общежития, клуб, столовая, санчасть, банно-прачечный комбинат, изолятор, магазин и небольшая церквушка. Храм во имя великомученицы Анастасии Узорешительницы возведен недавно на пожертвования сотрудников УФСИН и осужденных. Службы уже ведутся, многие заключенные в свободное время приходят сюда помолиться.

В учебном пункте действует вечерняя школа, где занимаются 40 человек. По окончании им будут вручены аттестаты среднего образования. Затем можно получить профессию. В находящемся тут же училище ПУ-100 выпускают швей, растениеводов, маляров-штукатуров, поваров и даже программистов.

колония Льгов

Костюмчики для грудничков

Швея в колонии всегда нужна. В цехах трикотажного производства осужденные женщины шесть дней в неделю шьют одежду для детей и взрослых. И надо признать, делают это хорошо, качественно. «Заказы поступают с курских предприятий, - поясняют молодые упаковщицы. - Большая часть продукции – это костюмы для грудничков и спецодежда».

Раскройщицы делают выкройки, разматывая рулон с тканью, в мастерской стоит гул от двух дюжин работающих швейных машин. Ненадолго отвлекаем одну из передовиц, чтобы узнать, не слишком ли тяжел для нее этот труд, да и в целом – нет ли жалоб. Ирину на воле ждут двое сыновей. Ради них, чтобы могли получить хорошее образование и жили в достатке, она и пошла на преступление – кражу. «Через год выйду, - говорит Ирина. - Больше сюда попадать не хочу».

За свой труд осужденные получают зарплату от 6204 до 9000 рублей. Конечно, мало, учитывая, что из этих денег им достается лишь четверть, остальное удерживается на погашение исков и содержание. А вот работающие пенсионерки имеют право на половину от заработка.

Уют в неволе?

Двухэтажное общежитие дополнительно огорожено и обнесено колючей проволокой. Внутри, если не обращать внимания на оконные решетки, достаточно уютно. Насколько, насколько это, разумеется, возможно в колонии. Комнатные цветы, чистота, порядок – заслуга руководства, и, в не меньшей степени арестанток, которые пытаются хотя бы немного скрасить нахождение в неволе.

Тюремная жизнь – не место для иллюзий. Строгий режим, бесконечная череда похожих один на другой дней и, главное, давящий груз прошлого вытягивают из лиц осужденных всю радость. Поэтому и приветствие их, когда мы входим в актовый зал, где проходит воспитательная беседа, натянутое, сдавленное. И все же, появление гостей немного разбавляет рутину дня.

Монотонный голос из громкоговорителя читает поправки в Уголовном кодексе, эхом разносясь по длинному коридору. Дюжина распахнутых настежь металлических дверей. В последнее время они не запираются. Камеры двух видов: обычные и с улучшенными условиями содержания. В «облегченках» находятся узницы, зарекомендовавшие себя положительно. У них есть телевизор, одноярусные кровати, платяной шкаф, вместо железных - деревянные стол и стулья. Живут в таких комнатах от трех до восьми человек. В остальном помещения оборудованы стандартно: душевая кабина, санузел и зеркало.

Чулан с единственным стулом внутри и привешенным к стене телефоном именуется «Комнатой гласности» - это прямая связь с начальником колонии. На первом этаже также расположены гардероб для хранения уличной одежды, склад личных вещей, тренажерная и бытовые комнаты, оборудованные стиральными машинами и гладильными досками.

В буфете в свободное время устраивают чаепития, вспоминая родных и оставленный дом. У каждой осужденной в холодильнике подписанный сверток со съестным, как правило купленным в магазине на территории колонии. За безналичный расчет в «чипке» продаются кофе, заварка, печенье, сахар, колбаса, овощи, равно как и сигареты, средства гигиены, кипятильники, ручки и прочие необходимые в быту вещи.

повар

«Моя история плохая»

Беседуем с одной из зашедших в буфет узниц. «Моя история плохая, - говорит смуглая дама лет 60 из Калуги. - С тремя классами образования могла устроиться только на телеграф, долго работала там. Муж, пока не умер, был наркоманом, и я начала продавать «дурь». Дали «десятку», но пол года сняли. Сидела сначала в Кабардино-Балкарии, а в этой зоне пятый год. Еще два с половиной и – домой, нянчить внука».

Тамара Александровна в колонии на хорошем счету. Неконфликтная, побеждает в конкурсах рукоделия, участвует в самодеятельности, за что в личное дело занесено уже восемь благодарностей. В прошлом году на 8 апреля она шила концертные костюмы и пела на тематическом вечере, посвященном Международному дню цыган. К этой этнической группе принадлежат еще около 30 женщин, сидящих в Малой Локне. Среди них есть украинские, сербские цыганки, и даже одна молдавская.

Родные поддерживают нашу собеседницу. «Раз в три дня нам разрешают звонить домой, - говорит она. - Ко мне приезжают сестра, дочь, племянники. В специальной комнате для свиданий можем находиться вместе до трех дней». Но эта женщина – скорее исключение. У большинства узниц разорваны связи с близкими.

«С начала года получено всего 12 передач и 60 посылок, а в «двойку», хотя осужденных там в пять раз больше, столько приходит за день, - отметил начальник ИК №11 Владимир Толстихин. - Еще очень острый вопрос: куда им идти после освобождения, как найти работу. Кто-то вовсе потерял жилье. Поэтому соцработники предварительно посылают запросы в центры занятости населения по месту жительства, узнают о возможностях их трудоустройства. Помогает и электронный терминал со списком вакансий на рынке труда, установленный в столовой. В Курской области планируется создание реабилитационного центра, где в течение месяца вышедшая на свободу осужденная могла бы адаптироваться».

Зона, которую «сломали»

Два года назад сотрудник исправительной системы, работающий под Воронежем в Перелешино, рассказал о том, что одной из самых страшных зон зэки считали ИК №3 во Льгове... Действительно, в 1990-х «тройка» принадлежала к числу «черных» лагерей с полной анархией. Тогда в среде заключенных происходили зверские избиения, пьянки, драки, изнасилования, сами сотрудники временами боялись заходить в жилую часть. Для сравнения, если в малолокненской женской колонии за все время ее существования зафиксирован единственный случай нападения на персонал, в ИК № 3, где наказание отбывают более тысячи человек, такое происходило постоянно, а один из начальников был убит, притом, с особой жестокостью.

«Сломать» старую систему и навести порядок удалось лишь на рубеже 2000-х годов, когда колонию возглавил полковник внутренней службы Юрий Бушин. Его авторитет не смогли подорвать даже нашумевшие акции протеста. В 2005 году 345 заключенных Льговской колонии нанесли себе увечья и более 800 объявили голодовку. Когда в 2012-м бунт повторился, был введен спецназ.

Сегодня ситуация под контролем. Осужденные находятся в отрядах от 50 до ста человек. Им в среднем по 25-28 лет и свою первую «ходку» (тут нет повторных) сроком от шести месяцев до 15 лет они получили за грабеж, либо разбой, мошенничество, наркоторговлю, убийство, контрабанду или даже за незаконное пересечение границы. Последним грешат «гости Москвы» из ближнего зарубежья – Узбекистана, Таджикистана, Киргизии... Конфликтов на национальной почве, по словам начальника, нет.

тюрьма

Переосмыслить жизнь

Самосвал с мусором во дворе. Сотрудники колонии, одетые в «рабочку», забрались на самый верх и протыкали массу длинным инструментом. «На всякий случай проверяем, чтобы никто не убежал» - пояснили. Удачных побегов из ИК №3 пока не было.

Нам демонстрируют учебную тревогу для ведомственной пожарной охраны. Бригада спасателей полностью состоит из осужденных - три смены по четыре человека. Без них нельзя, потому что на территории колонии несколько пожароопасных объектов – котельная, отапливающая в том числе и часть Льгова, мазутохранилище на 3000 тонн и литейный цех.

Почти полвека «тройка» работала на московский автозавод ЗиЛ, а сегодня льет детали для подвижных составов железной дороги. «На этом участке трудятся 245 осужденных, - показывает начальник ИК №3 Юрий Бушин. - Чтобы стало больше рабочих мест, кроме трех имеющихся плавильных печей планируется запуск двух новых».

Те, кто работать не хочет и продолжает жить по воровским понятиям, наполняют  карцеры ШИЗО. Сюда помещают не больше чем на 15 суток. А вот за систематическое нарушение режима можно загреметь в камеру со строгими условиями содержания (СУС), как минимум на девять месяцев. Есть еще нечто среднее – помещение камерного типа (ПКТ), куда нам позволили заглянуть, и прочие «внутренние тюрьмы».

Одного из тех, кому зона помогла переосмыслить свою жизнь, мы застали в местном клубе. Иван из Наро­-Фоминска все свободное время, остающееся после работы в «литейке», проводит здесь – поет, играет на гитаре и учит этому других. «Свой урок я уже вынес, - говорит он. - Понял: прежде, чем махать руками, нужно сначала с человеком поговорить. Теперь лучше разбираюсь в людях и самом себе. Заключение располагает к осмыслению...»