73-летний хирург Владимир Зубарев вместе с супругой работал, жил и путешествовал в более чем 20 странах мира. При этом в Тунисской Республике на севере Африки они задержались почти на четверть века, оказавшись в эпицентре вспыхнувшей пять лет назад «Жасминовой» революции.
За «железным» занавесом Советов
Владимир Федорович родился в 1942 году под Омском. В Сибирь его семья эвакуировалась, когда к Курску подступили немцы. После окончания Великой Отечественной войны и вплоть до 1975 года отец, вернувшийся с фронта в звании капитана, возглавлял особый отдел милиции, охраняющий в Курске советско-партийные учреждения. Но Владимир пошел по стопам матери-акушера. Она с детства готовила сына к работе в медицинской сфере, поэтому, окончив с золотой медалью школу, юноша поступил в мединститут и уже на втором курсе увлекся хирургией.
Знакомством с французским языком и, как следствие, возможностью поехать работать сначала во франкоязычную Гвинею, а затем в Тунис, на север африканского континента, Владимир Федорович обязан своему давнему увлечению музыкой. Обладая хорошим слухом, в школьные годы он занимался художественной самодеятельностью – пел. С грампластинки записывал тексты французских песен Ива Монтана, в то время находящегося на пике популярности, и, слушая певца, оттачивал свое произношение.
А когда в 1972 году из Минздрава СССР в курский мединститут пришла заявка на набор кандидатур для работы за границей, Владимиру Зубареву предложили поехать в Африку. До отправки советских специалистов в Гвинею все медики должны были за 12 месяцев пройти в Ленинграде ускоренную программу обучения французскому языку.
«В Гвинее в течение трех лет до 1976 года мы с моей супругой Жанной читали лекции и вели практические занятия в Конакрийском университете, – вспоминает врач. – Сама медицинская терминология и в русском, и во французском языках очень похожа. Но, принимая во внимание студенческую любознательность, мы немало общались и на бытовые темы. Для гвинейцев гости из Советского Союза были экзотикой, поэтому меня часто спрашивали, как у нас живут люди, что такое комсомол, НЭП... Приходилось много работать со словарем, поэтому французский язык скоро стал вторым родным».
Жизнь в жаркой, близкой к экватору африканской стране зародила интерес к путешествиям. После возвращения из Гвинеи чета Зубаревых 10 лет работала в курском мединституте, но в отпусках даже в условиях «закрытости» СССР умудрялась познавать недоступные большинству уголки мира.
Так, в 1978 году Владимир и Жанна отправились в месячный круиз вокруг Европы. Из Одессы корабль следовал через Грецию, Италию, Испанию, Францию, Англию и Германию. Спустя два года поехали отдыхать на Кубу, а в 1985 году побывали в Японии: стартовав в Находке, на теплоходе обогнули архипелаг с юга и посетили города Негасиму, Токио, Хиросиму, Киото и Хоккайдо.
Снег и «тихая охота» по-африкански
В 1986 году Владимиру пришел повторный вызов из Министерства здравоохранения. На этот раз ему предложили два места. От должности медконсультанта при советском посольстве в Афганистане, где в самом разгаре была война, он отказался, выбрав четырехгодичную командировку в тунисский город Махдия на побережье Средиземного моря. Жанна Борисовна поехала вслед за мужем и все это время работала рентгенологом в том же госпитале, где и он.
Среди местных жителей появились хорошие друзья, поэтому после развала СССР Зубаревы недолго жили в Курске и в 1994 году, теперь вместе с сыном, вернулись в Тунис. Они видели, как африканская страна превратилась в крупный туристический центр.
«Когда мы в 1986 году приехали в Махдию, на берегу стоял единственный трехзвездочный отель, который казался пределом совершенства и комфорта, а все остальное представляло собой бесконечную полосу белоснежного девственного пляжа, – говорит Владимир Федорович. – Но спустя восемь лет эта полоса была застроена отелями, а рядом создана обширнейшая инфраструктура с торговлей, ресторанами, казино... И это на протяжении 200 километров до пустынь и голых степей, где растут одни оливковые деревья. Причина коренных изменений для нас долгое время оставалась загадкой, но потом выяснилось, что строительство субсидировали Саудовская Аравия и Эмираты».
Большую часть времени Владимир и Жанна проводили в 45-тысячном городке Эль-Кеф. Здесь они однажды стали свидетелями крайне редкого явления – в Тунисе выпал... снег! «Весь транспорт, разумеется, стал мгновенно, но горожане были в восторге, – улыбается Зубарев. – Дети тут же принялись играть в снежки, только не рассчитывали сил и еще несколько дней спустя ходили с большими «фонарями» под глазами. Вообще, когда на пальмах пластами лежит снег, это производит сильное впечатление!»
Какая-то подпись к рисунку. Это может быть одна или несколько строчек, одно или несколько предложений. Главное, чтобы у тега р, в который заключен этот текст, стоял класс.
Эль-Кеф находится в 120 километрах от побережья, но почти каждый уикенд Владимир и Жанна ездили на море. Из Туниса так же легко можно было за пару часов слетать в Европу, но они с неменьшим интересом изучали местные достопримечательности. Например, побывали на острове Джерба, где находится одна из древнейших в мире синагог Эль Гриба, и в священном для мусульман городе Кайруан, называемом «Меккой Северной Африки».
Но и рядом с их городом, укрывшимся в предгорье Атласа, который разделяет Тунис и Алжир, было на что посмотреть. «На границе есть небольшой городок, где ежегодно 8 февраля проводится День тунисско-алжирской дружбы, мы обязательно туда ездили, – отмечает Владимир Федорович. – А еще в горных рощах пробкового дуба мы любили собирать белые грибы. Сушили их и мариновали. Африканцы вообще не едят грибы, а если и собирают их, то только для того, чтобы продать гостям из Европы. Также они не жалуют и речную рыбу, считая ее «нечистой».
Торговаться? Очень даже прилично!
За 20 с лишним лет Зубаревы хорошо изучили Тунис. Ощутить национальный колорит они смогли на свадьбах, поучаствовать в которых их приглашали неоднократно. «Там есть обычай прилюдно демонстрировать все, чем будет владеть молодая семья, – отмечает Владимир Федорович. – Когда-то приданое невесты погружали на арбы, а теперь матрасы, кровати, шкафы и холодильники во время свадьбы выставляются на показ в открытом кузове грузовика. Также интересен наряд девушки. В нем столько чеканки и металлических украшений, включая золотые, что вес платья иногда достигает 30 килограммов».
Наблюдая за местными нравами, Владимир Федорович нашел в семейных порядках тунисцев необычную деталь – по вечерам мужчин практически никогда нельзя застать дома. Большинство из них коротает время в любимых кафе, где они общаются с товарищами, курят подобие кальяна и пьют из маленьких стаканов чай. Напиток этот готовится иначе, чем в России.
«Специальный чайник ставят на раскаленные угли и засыпают в воду полпачки заварки – то, что у нас называют чифиром, – рассказывает собеседник. – Вопреки всем нашим представлениям о том, что такое чай, тунисцы варят его как минимум 30 минут, отчего он приобретает насыщенный цвет. Добавляют много сахара, напиток получается очень сладкий, но это невероятно вкусно. В госпитале во время дежурства весь персонал считал своим долгом угостить меня стаканчиком крепкого чая».
По части гастрономических пристрастий супруги оставались верными традиционной русской кухне. Все необходимое для того же борща можно было отыскать на рынке. «Своими размерами он нас первое время просто шокировал, – вспоминает Владимир Федорович. – Лежали горы арбузов, апельсинов, картошки... Тебя уверенно тащат за руку, приглашая что-нибудь приобрести. Кстати, не торговаться здесь неприлично. Если купить товар за ту цену, которую назвал продавец вначале, на тебя даже смотрят как-то странно».
«Жасминовая» революция в цвету...
По мнению Владимира Зубарева, из всех известных ему растений лишь три обладают по-настоящему волшебным ароматом, и все они есть в Тунисе. Это «ночная голландка», распускающаяся после захода солнца, цветущее апельсиновое дерево и, конечно, жасмин. В любой мало-мальски значимый праздник по городу ходят одетые в белое мальчишки с корзинками, наполненными жасминовыми букетиками. Быть может, несправедливо, но именно этот цветок дал имя вспыхнувшей в Тунисе в конце 2010 года революции, в центре событий которой оказались и герои нашей публикации.
«В стране, несмотря на рост экономики, сохранялся высокий уровень безработицы среди граждан с высшим образованием, – отмечает Зубарев. – Вузов много, и они выпускают специалистов самого разного профиля, но работать им негде. В знак протеста студент из города Сиди-Бузид совершил самосожжение, после чего поднялась и другая молодежь. По всему Тунису начались массовые манифестации. Полиция пыталась с этим бороться, но в течение нескольких дней повстанцы разгромили большинство полицейских участков, сожгли архивы, разграбили магазины...»
Стражи порядка сняли форму и укрывались кто в глухих деревнях, кто в мечетях, где их никто не имел права тронуть. «Когда исчезла полиция, установилось полное безвластие, анархия, – говорит хирург. – По сути, началась гражданская война. Президент ввел войска. У дома, где мы жили, стоял танк с крупнокалиберным пулеметом и пушкой, а солдаты при малейшем неповиновении стреляли в людей на поражение. Пострадавших свозили в наш госпиталь, и я вынимал пули. Было тяжело и физически, и морально. В течение двух месяцев мы держались, по 24 часа в сутки не выходя из операционной. Но в конце концов приняли решение покинуть Тунис».
Какая-то подпись к рисунку. Это может быть одна или несколько строчек, одно или несколько предложений. Главное, чтобы у тега р, в который заключен этот текст, стоял класс.
Фото из архива Владимира Зубарева